Существенны уши, эх ты, глухой осел!
А помню ли я, как маленькая Тося разобрала его радиоприемник? Ах, какой же это был прелестный ребенок!
Помню. Скандал с хлопаньем дверью и риторическим вопросом, воспитывает ли кто-нибудь ее.
Я, я воспитывала. Жаль, что не научила ее разбирать всю остальную твою технику, осел: машину, телевизор, электронную записную книжку, где фигурировала Йоля… Тьфу, что я такое несу? Нет, мне уже не жаль.
Я вежливо и мило ему улыбнулась, чего уж там! Будь со мной Адась, мы бы отвели душу… Присмотрели бы с ним заодно посудомоечную машину – купим, когда он вернется. И Адась быстро бы что-нибудь выбрал, в звуковоспроизводящей технике он разбирается лучше всех в мире. Во всяком случае, в нашей деревне. И обсуждать бы ничего не стал.
Но диапазон частот и выходная мощность, вы понимаете, мы с женой дочери к восемнадцатилетию, понимаете…
С бывшей женой, к счастью, осел.
Я приторно улыбнулась. Эксик рассматривал музыкальные центры с видом знатока, а я про себя подумала, что кто-то очень точно подметил – мужчины любят игрушки. Достаточно мужчине показать что- нибудь блестящее, сверкающее, играющее, портативное и требующее по крайней мере двухсот двадцати вольт или пары батареек, и он не в состоянии спокойно пройти мимо. Я наблюдала, как в Эксике просыпается павлин. Пушится хвост, расправляются плечи, ему хотелось удивить продавца осведомленностью, а я должна была прийти в восторг от производимого им впечатления.
Но я думала об Адасике.
НЕТ У МЕНЯ ДЕПРЕССИИ!
Сегодня дважды Польский телекомм, проявив несказанную благосклонность, соединил меня с моим почтовым ящиком. Пусто. Ничего, никакого ответа. Я не люблю электронную почту. Обычное письмо ждешь спокойно неделю или две, а тут – как будто бы кто-то обязан писать нам каждый день – заглядываешь то и дело в почтовый ящик. И стало мне – совсем безосновательно – так горько на душе, а виной всему был компьютер. Когда пришла Уля, я подала чай и вздохнула:
– Осень тянется бесконечно долго.
– Вот и отлично, – сказала Уля. – Может, лето тоже будет длинным.
– И льет! – напомнила я ей. По окнам барабанил дождь – так, что все гудело.
– Очень хорошо. Земля сухая.
Я умолкла. В доме было холодно и сыро, что представлялось мне весьма несправедливым в это время года. В городе я промокла, в поезде стояла. Камила разводится, а Анета ездила в Колобжег, дорога у нее была – ну сущий ад! Жизнь действительна жестока.
– Я устала. Белье не сохнет. Мне надо ехать с Тосей к ортодонту, а у меня нет машины, и нужно поменять права, а у меня только одна фотография из тех, что я делала на паспорт. – Я принялась что есть мочи жаловаться, и мне делалось все легче.
– Замечательно! – утешила меня Уля. – Мы поедем вместе. Я подвезу тебя. Впрочем, на этом снимке ты выглядишь кошмарно.
Я взяла фото. Кошмарно? Безусловно, полупрофиль с открытым ухом[18] и впрямь не верх художественного мастерства, но неужели так кошмарно?
– Вот видишь, как хорошо, что надо еще раз сфотографироваться! Наконец-то будешь выглядеть как человек… – Подруга отложила мой не самый плохой снимок и отпила чай.
– Ну, знаешь ли… – Меня задели за живое.
– Что? – улыбнулась Уля. – Да и погода самая что ни на есть подходящая для женских посиделок, разве нет? В кои-то веки пошел дождь, мир сразу стал таким уютным, правда?
Нет, неправда. Коты через окно влезли в спальню, и теперь на письменном столе и на подушке следы их грязных лап. Я весь день провела в городе. Ждала транспорт на остановках и мокла. И в придачу Камилин развод! Каждый раз, когда кто-нибудь разводится, мне становится все грустнее. Мир настроен против меня, и Уля тоже.
– Ты только посмотри, что наделали эти коты! – Я повела соседку в спальню. Темные отпечатки лапок красовались не только на подушке и столе, но и на книжной полке, чего я раньше не заметила.
– О, значит, оба вернулись домой! Тебе за них не надо волноваться!
Я молчала. Действительно, оба были дома. Прошлой ночью не вернулся Сейчас, и я не могла заснуть. Сегодня смогу.
– Расскажи мне, что случилось, – предложила Уля.
– Я встречалась с Камилой… – неуверенно начала я. В общем-то Камила не просила меня, чтобы я сразу все выложила Уле.
– Ой-ой-ой, – засмеялась Уля, – чудесно! И что у нее?
– Кошмар, – собралась я с духом.
– Заболела? – встревожилась подруга.
– Нет… они разводятся. – Я тяжело опустилась на стул и задумчиво уставилась на сад.
– Ох, это кошмарно! – насупилась Уля.
– Не так уж кошмарно…– вздохнула я. – Думаю, даже к лучшему.
