скрываюсь.
Теперь она берет меня в оборот. Поняв суть ее речи, я даже отдаляю трубку от уха, спасаясь от сплошного потока слов. Невозможно поверить, что источник визга и лая — та рассудительная, сострадательная брюнеточка, которая за руку ввела меня в свой отделанный в медовых тонах кабинет и принялась объяснять, каким образом закон ограждает бедных женщин от бессовестных мужиков наподобие Роджера. Она смотрела с таким пониманием и заботой, даже пододвигала коробку с одноразовыми платочками — вдруг пригодятся. Не пригодились…
Вопли наконец прекращаются, и я снова подношу трубку к уху.
— …Так что подумайте над этим, Аннемари. Вы по-прежнему хотите, чтобы я представляла ваши интересы?
— Господи, ну конечно, — отвечаю я.
Еще не хватало, чтобы моя адвокатша бросила меня накануне судебного разбирательства.
— В таком случае вам нужно быть на связи. Я должна знать, что, если посылаю вам какие-то документы, вы их прочитаете. А если оставляю сообщение, вы перезвоните. Тем более что суд не за горами…
— Ну конечно, — говорю я. — Виновата. Простите. Я хочу, чтобы вы по-прежнему меня представляли.
Она молчит, и я стискиваю от волнения зубы. Пожалуйста, Боженька, ну пожалуйста, ну что Тебе стоит…
— Значит, договорились, — произносит она наконец. — Но если вы опять пропадете, так и знайте, я умываю руки. Как я смогу представлять вас, если вы будете от меня прятаться?
А я от нее совсем даже не пряталась. Нечего напраслину городить. Я ей «мыло» послала, как только сюда приехала.
Телефонного номера там, правда, не было. Виновата, упустила из виду. А потом так вышло, я в свой ящик и не заглядывала. Я не только ее писем не читала, и я того, что Роджер мне писал, не просматривала. И всю ту белиберду, которой исправно снабжала меня служба подбора рабочих мест, натравленная на меня прежними работодателями. Ну не готова я прямо сейчас в эти их разборки вникать. Тут столько всякого происходит…
Но откуда Кэрол об этом знать? Ей только известно, что мой новый номер пришлось добывать через Роджера. Вот она и писает кипятком, и, если откровенно, я винить ее не могу.
Глава 10
Попозже я направляюсь в конюшню и вижу, как Ева ведет Бержерона на открытый манеж. В одной руке у нее корда. В другой — длинный кнут.
Я спрашиваю:
— Что ты собираешься делать?
Она смотрит на меня как на слабоумную. И вероятно, не без причины.
— Жан Клод велел мне его погонять, чтобы не брыкался, — неохотно поясняет она.
— Надень шлем.
Она тотчас повышает голос:
— Мам, но я его просто на корде буду гонять! Хочешь, чтобы я выглядела идиоткой?
— Он ведь жеребец. Надевай шлем, говорю!
Она ворчит:
— Да ну тебя, мам…
Поворачивает Бержерона и ведет обратно в конюшню. Гравий плохо приспособлен для того, чтобы громко топать, но она все же пытается.
Добравшись до офиса, я вытаскиваю папку с бумагами Берманов и обнаруживаю, что задаток, на который я так рассчитывала, отсутствует.
У меня екает сердце. Без этих денег нам может не хватить на покрытие займа и жалованье персоналу. Какое-то время мы протянем, но в дальнейшем, если я не найду клиентов для освободившихся денников, нам хана.
Я угрюмо созерцаю опустевшую баночку из-под коки, раздумывая, возымеет ли мой звонок Иэну какие-то последствия. Может, я все-таки спятила? Может, я полностью проиграла? Сунула нос не в свое дело, так это вроде бы называется? И что будет, если Мутти узнает? Тогда мне головы не сносить. А еще — если ей станет известно, что произошло на конюшне. Значит, надо сделать так, чтобы этого не случилось.
Я запускаю интернет-браузер — передохнуть несколько минут… Час спустя в дверь офиса осторожно стучат.
— Э-э-э… Аннемари?
Я закрываю окошко браузера, но головы от экрана не поворачиваю.
— Что такое, Пи-Джей?
— Когда нам привезут опилки и сено?
— Пока точно не знаю, — говорю я.
Не сознаваться же, что я до сих пор не удосужилась их заказать.
— Вы уж сразу скажите мне, когда будете знать.
— Непременно. Как только, так сразу.
Он настаивает:
— А «сразу» — это примерно когда?
— Попозже.
— Я к тому, что у нас всего на два дня припасу осталось.
Меня охватывает ужас.
— Что-что?
— Так я уж которую неделю за вами с этим хожу, — говорит он, кажется и сам несколько перепуганный.
— Господи Иисусе, — выдыхаю я и разворачиваю компьютерное кресло к арене.
Я сама себя проглотить готова и не хочу, чтобы Пи-Джей видел выражение моего лица.
— Ладно, ладно, я все устрою. Прямо сейчас.
Он исчезает за дверью, а я тянусь к неряшливой куче бумаг, громоздящейся на столе. Я роюсь в ней, ищу телефонные номера — я совершенно точно записывала их несколько дней назад. Потом отодвигаю вконец разворошенную кучу. Перво-наперво мне соглашение о разводе нужно прочесть.
Покончив с этим, я звоню Кэрол.
— Кэрол Мак-Ги слушает, — произносит она, когда секретарша нас соединяет.
— Что-то нехорошее творится, — говорю я. — В чем дело?
Следует пауза.
— Аннемари? — спрашивает она.
— Да, Аннемари слушает.
— Погоди, не гони гусей. Переведи дух, сосчитай до…
— Не пойдет, — качаю я головой.
Встаю и принимаюсь ходить туда-сюда, насколько позволяет длина провода.
— Что происходит?
— О чем ты?
— Да вот, соглашение прочитала…
— Та-ак, — тянет она. — Судя по голосу, ты расстроена…
— Еще как!
— А ты какую версию прочитала?
