одиночку…
Я молчу. Я откровенно не люблю Брайана, меня передергивает всякий раз, когда я о нем вспоминаю, но его забота меня трогает. Особенно в свете того, что Мутти его уволила из-за проколотой шины.
— Я спрошу ее, — говорю я, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно любезнее. — Сегодня вряд ли получится, но завтра я обязательно выясню, что происходит. Вы сможете перезвонить?
— Ну да, конечно, — говорит он. — Спасибо.
Я вешаю трубку. Ева успела переместиться на край стола. Подсунув под себя ладони, она болтает загорелыми ногами в воздухе. Жан Клод сидит на стуле во главе стола.
— Что?.. — спрашиваю я, потому что оба на меня смотрят.
— Как насчет ужина? — саркастически осведомляется Ева.
— К черту ужин, — говорю я.
Отворачиваюсь от них и опираюсь на кухонный стол. Край столешницы врезается мне в бедра.
— Что-то стряслось? — спрашивает Жан Клод.
— Мне необходимо кое-куда съездить…
— Если ты не возражаешь, может, я приготовил бы?
Какое облегчение! Я оборачиваюсь с широченной улыбкой:
— Правда? Тебя это не затруднит?
— Нисколько. Езжай, куда тебе нужно, и возвращайся, как сделаешь все дела. А я тут разберусь… Ева, ты мне поможешь?
— Обязательно, — чирикает она, соскальзывая со стола.
Я хватаю с крючка ключи и выскакиваю наружу.
Усилитель окраса, который я вроде бы видела в «Седлах Килкенни», при ближайшем рассмотрении оказывается обычным шампунем, который типа сделает ярче некоторые оттенки масти. В переводе на понятный язык — продукция для выкидывания денег на ветер.
Я решаю попытать счастья в парикмахерской неподалеку.
— Могу я вам чем-то помочь? — спрашивает изящная, точно карандашик, женщина за конторкой.
Макияж у нее такой, что до вторника не сотрется, темные волосы коротко подстрижены. Мне даже кажется, что я замечаю лиловые мелированные прядки.
— В общем, да, — говорю я, бочком подходя к стойке. — Мне бы переговорить со специалистом по окрашиванию…
Она окидывает меня внимательным взглядом, потом принимается изучать свои длинные ногти цвета спелого баклажана. И наконец говорит:
— Мы работаем только с постоянными клиентами.
Я запоздало спохватываюсь. Мой внешний вид!.. Под ногтями у меня траурная кайма, на многострадальной футболке, которую весь день мусолили лошади — зеленые пятна. До меня доходит, что ухоженная парикмахерша не желает иметь со мной дела. Не желает! Со мной! Я для нее оборванка! Для нее, которая деньги зарабатывает тем, что обрезки волос на полу подметает!
— А я на ваши услуги и не напрашиваюсь, — говорю я, надеясь, что в голосе сквозит арктический лед. — Мне просто нужна краткая консультация колориста. А если я вам подозрительно напоминаю помоечную кошку, так я, знаете ли, сюда приехала прямо из конюшни.
Все ее высокомерие вмиг испаряется.
— Господи, да я… я совсем не имела в виду… я бы никогда…
В помещение вплывает рослая, дородная дама. На горбатой переносице каким-то чудом удерживаются крохотные очки. Волосы цвета сахарной карамели выглядят сплошным монолитом.
— Нора, что произошло?
— Ой, Лиза, как хорошо! У тебя минутка найдется? Этой даме необходим твой совет…
Под маской сторожевого цербера таился всего-то кокер-спаниель. Стоило слегка топнуть ногой, и Нора только что хвостом не виляет.
Ну а я через две минуты сижу с Лизой в задней комнате, просматривая образцы цветовых решений.
— Вот он! — тычу я пальцем в очередную кудрявую прядь. — Вот нужный цвет.
— Этот? Вы точно уверены?
— Ни малейших сомнений.
Лиза чуть отступает и складывает руки на обширной груди. Ее взгляд перебегает с моего лица на волосы и обратно.
— Ну, не знаю, — с сомнением произносит она. — То есть решение, конечно, за вами, и если вам действительно так хочется, я все сделаю, просто позвольте высказать мое мнение. Видите ли, я думаю, такой оттенок волос будет плохо сочетаться с вашим цветом лица. Вы бледноваты, вас, простите, словно бы выполоскали. Обычно я посетителям такого не говорю, но, если честно, вам идеально подходит ваш естественный цвет. Может быть, вместо окраски вам стоит подумать насчет мелирования?
Шагнув вперед, она касается моих волос, пропускает пряди сквозь пальцы.
— Я бы, как специалист, поиграла с контрастом. Где-то сделала на полтона темнее, в других местах, наоборот, осветлила. Это вам больше подошло бы.
— Нет, — говорю я. — Хочу именно этот.
И снова указываю на медно-рыжую прядь из альбома.
Лиза глядит на меня по-прежнему озабоченно.
— Ваша воля, — произносит она. — Только должна вас предупредить, этот цвет очень тяжело отмывается. Если вдруг разочаруетесь, придется мириться с положением дел, пока волосы сами не отрастут.
— Отлично. Просто великолепно. Именно это и требуется.
Она награждает меня долгим строгим взглядом, но все же кивает.
— Ну как скажете. Сейчас справимся у Аннет, когда у нас намечается «окно»…
— Нет-нет, — поправляю я торопливо. — Мне требуется лишь краска. Я все сделаю сама.
— Краску я вам продать не могу, — отвечает она, суровея на глазах.
— Почему?..
— Потому что она предназначена только для профессионального использования.
— А где ее можно достать?
— Мы покупаем у оптовых поставщиков товаров для красоты и здоровья, но у вас навряд ли это получится. Тут требуется лицензия.
На мое счастье, владелец фирмы соответствующих товаров «Елена Троянская» вопросами лицензий не особенно озабочен.
Войдя в контору, я сообщаю ему, что мне требуется четыре тюбика краски «Шварцкопф 0-88». То есть ясно как божий день, что я не для парикмахерской их покупаю, но он только спрашивает, не нужен ли мне еще и проявитель.
— А что это такое? — спрашиваю я.
Тем самым я вручаю ему улику номер два. Впрочем, я уверена, ему наплевать. Я уже поняла, что сделка ему важней дурацких бумажек.
— Это такой катализатор, чтобы краска лучше держалась, — говорит он.
Я понимаю, что не ошиблась. Он снимает с полки три небольшие коробочки.
— А из чего он состоит?
— В основном из перекиси водорода. Бывает трех степеней концентрации. — И продавец выкладывает коробочки на прилавок передо мной. — Вот, вам еще кое-что понадобится…
Запустив руку в открытую коробку, он вытаскивает ворох резиновых перчаток. Я не обращаю внимания — рассматриваю коробку с проявителем.
— Перекись… Кожу раздражает небось?
— Может вызвать раздражение, если кожа очень чувствительная, но у большинства людей обходится без проблем.
