Погода оставляет странное ощущение. Температура упала градусов на пятнадцать, небо почти приобрело цвет горохового супа. Такое же зеленоватое. Дождя пока нет, но будет точно. Я это костями чувствую. Надо бы вернуться за курточкой, но я могу оказаться на кухне, как раз когда встанет папа…
Если, конечно, он встанет.
И Мутти — как она справится без помощи Брайана? Что вообще подвигло ее отказаться от услуг медбрата?..
Входя в конюшню, я слышу короткое ржание и замечаю лошадиную морду за прутьями денника. Ага! Вот что еще показалось мне странным. Пустые пастбища. Должно быть, Пи-Джей решил не выпускать лошадей, хотя почему — непонятно. Дождь им не страшен, по крайней мере летом. Ну, разве только гроза. Я беру себе на заметку спросить у него, почему лошади остались в конюшне.
Все еще потирая озябшие плечи, я иду в комнату отдыха. Я почти уверена, что встречу там Еву. Ее, однако, не видно. Я обшариваю все ее любимые места. Ни слуху ни духу.
Не иначе, как-то уговорила Мутти отвезти ее в лошадиный центр к Дэну. Благо понимает, что ввести Мутти в курс дела я никак не могла. Умная девка, что сказать. При других обстоятельствах — даже достойная восхищения.
Я иду наверх, где на спинке стула должна висеть моя флисовая толстовка… И, уже выходя, замечаю красный глазок пропущенного звонка на телефоне. Я снимаю трубку и ввожу код голосовой почты.
«Здравствуйте, — раздается мужской голос. — Вас беспокоит Харольд Обервейс. Мои работники недавно сено вам привозили… Так вот, мне сейчас позвонили из банка и говорят, что ваш чек не проходит. Пожалуйста, перезвоните как сможете, обсудим другую форму оплаты».
Меня накрывает очередная волна паники.
Вот еще новость — чек у них не проходит! Да на том счету должно быть полно денег!..
Я поспешно включаю компьютер… И минутой позже созерцаю свой баланс в Интернете.
Дерьмо. Господи. Проклятье… С нас сняли выплату по кредиту. Хотя я и говорила их менеджеру, что намерена уплатить позже.
Я хватаюсь за телефон. Коленки дергаются под столом. Пальцы свободной руки выбивают дробь по столешнице…
— Можно ли поговорить с Сильвией Рамирес? — спрашиваю я, когда отзывается оператор.
— Не вешайте трубку…
Щелчок переключения линии. Несколько секунд тишины. И наконец — женский голос:
— Сильвия Рамирес вас слушает.
— Здравствуйте, Сильвия. Это Аннемари Циммер с фермы «Кленовый ручей»…
— Привет, Аннемари, как поживаете?
— Боюсь, бывало и лучше. Ваш банк вычел с нас выплату за кредит, хотя мы вроде договаривались об отсрочке, и теперь наши чеки не проходят.
— Подождите, — говорит она. — Сейчас посмотрю.
Я слышу, как она щелкает клавишами компьютера.
— Мне очень жаль, — говорит она. — Ежемесячное снятие со счета было помечено как автоматическое, поэтому так все и произошло.
— Но я же говорила, что хочу отсрочить платеж!
— Да, но вы не сказали, что он был помечен как автоматический.
Хорошо, что она не видит моего лица… Мгновением позже я овладеваю собой и сжимаю губы в одну линию, точно как Мутти.
— Хорошо, как скоро вы сможете его отозвать?
— Простите, но я не могу этого сделать.
— Что?..
— Если платеж проведен, вернуть деньги невозможно. Если бы вы мне вовремя сказали…
— Невозможно? Почему? Вы ведь менеджер?
— Мне очень жаль, — повторяет она. — Да, я менеджер. Если вы пожелаете отсрочить платеж за следующий месяц, пожалуйста, сообщите мне заранее. Тогда я смогу отменить автоматическое снятие денег.
— Значит, за этот месяц обратного хода не будет, — говорю я.
— Нет. На самом деле я вообще не имею права отсрочивать платежи, но ваши родители долгие годы были очень добросовестными клиентами. Так что я проявляю добрую волю и готова пойти вам навстречу.
Эта последняя фраза затыкает мне рот, не то я наговорила бы лишнего. Я любезно благодарю и вешаю трубку.
Гарра терпеливо и смирно стоит в станке для мытья. Возможно, он недоумевает, почему вместо того, чтобы открыть воду, я вытаскиваю какой-то тюбик, сворачиваю крышечку и протыкаю фольгу…
Показываются первые капли густой перламутровой жидкости. Я кладу тюбик на бетонный пол и натягиваю резиновые перчатки. Руки у меня влажные и холодные, а перчатки не посыпаны изнутри тальком, так что некоторое время я сомневаюсь, удастся ли их надеть…
Мысли у меня в голове носятся по замкнутому кругу. При всей внешней решимости их подстегивает глубоко залегшая паника. Очень даже может быть, что за нынешнюю выходку меня арестуют.
Хотя я и пренебрегла проявителем, я переживаю, не обожжет ли «Шварцкопф» кожу Гарры. Выдавив немного на палец в перчатке, я опасливо принюхиваюсь. Краска белая, молочно-жемчужная. Я таких еще ни разу не видела. Впрочем, резкого химически-противного запаха я не чувствую, пахнет эта штука приятно.
Ну что ж, поехали… Я наношу краску на левое плечо коня и принимаюсь втирать большим пальцем…
Вот уже на нем ни единого белого пятнышка. Только звездочка посреди лба. Ее пришлось оставить — еще не хватало, чтобы это снадобье ему в глаза затекло. Когда я выдавливаю из тюбика последние остатки на левую заднюю ногу, вещество становится фиолетовым, и я расцениваю это как знак, что краска начинает работать. Разогнув спину, я возвращаюсь к плечу, с которого начала, и легонько тру пальцем. Трудно сказать, что происходит, пока не ополоснешь, но шерсть определенно выглядит более темной.
Я засекаю время и отхожу по проходу. Прислоняюсь к стене и сползаю по ней, опускаясь на корточки. Потом окончательно сдаюсь и сажусь на пол, держа руки в перчатках подальше от одежды…
Ну ладно, положим, характерные полоски я спрятала. То есть с первого же взгляда его навряд ли узнают. Однако опасность все-таки остается. Если они вправду начнут обходить со сканером всех наших лошадей, рано или поздно доберутся и до него.
А может, гроза пронесется над моей головой, так и не прогремев? Будут ли его уж так усердно разыскивать? Верно, когда-то он стоил целое состояние. Но теперь, без глаза и с каким-то заболеванием, грозящим разрушить сустав?..
Тут мою голову посещает уже совершенно безумная мысль. На свете есть всего один человек, не меньше меня заинтересованный в сохранении тайны. И человек этот — Иэн Маккалоу. Вот только обратиться к нему за помощью я не могу. Это ведь он пытался убить Гарру. И теперь я хочу, чтобы Гарру не нашли. А Маккалоу — чтобы Гарра умер. Окончательно и навсегда.
Я со стоном откидываюсь затылком к стене…
— Что с тобой?
Я открываю глаза и вижу перед собой Жана Клода.
— Все нормально, — говорю я ему.
Он спрашивает:
— А где все?
— Кто — все? — спрашиваю я.
А сама только и думаю, как устроить, чтобы он не увидел Гарру.
— Ну, Пи-Джей, Карлос, Мануэль… Конюхи!
— Погоди, их что, нет на работе?
— Ни одного.
