Она сжала его руку.
— Поверь мне, я тебя понимаю. Наверное, мне удается лучше прятать гнев, чем тебе, но иногда мне просто хочется… — Скай раздраженно выдохнула, смахнула слезу и даже сумела улыбнуться Лукасу. — Бьянка была… необыкновенная? Спорю, она была необыкновенная.
Лицо Лукаса дрогнуло. Они говорили обо мне в прошедшем времени, это напомнило ему о моей смерти, и боль вернулась.
— Ты даже не представляешь насколько.
— Если это хоть немного поможет, я верю… нет, я знаю, что умершие не уходят навсегда. — Она говорила с глубокой убежденностью, на какую способны лишь люди, выросшие в доме с привидениями. Скай знала о живых мертвецах, пусть только на этом уровне. — Они смотрят на нас. Они рядом. И я думаю, они понимают, как сильно мы их любим, может быть, сильнее, чем любили при жизни.
Когда она это сказала, я рискнула легонько, нежно прикоснуться к руке Лукаса. Он выпрямился, поняв, что я рядом, в безопасности и более взволнована, чем раньше.
— Я тоже в это верю.
— Она бы хотела, чтобы ты был счастлив, — сказала Скай. — А не злился постоянно.
— Я пытаюсь.
Я знала, что Лукас говорит это для меня, а не для Скай.
Они еще какое-то время смотрели друг на друга, пытаясь взять себя в руки. Скай с трудом сглотнула и спросила:
— Ну, и что ты хотел мне сказать?
— Эта школа опасна, Скай. Здесь все вокруг опасно. Будь осторожна.
— Да, я уже поняла это, когда та странная банда стариков выстрелила в меня. Какие гангстеры сейчас пользуются арбалетами?
Лукас шагнул к ней и посмотрел прямо в глаза. Сквозь полукруглое окно проник солнечный свет, позолотив ему волосы.
— Нет, я серьезно. Некоторые здешние ученики… они не просто ученики.
Девушка скрестила на груди руки.
— Ты имеешь в виду, что они полные придурки?
— Я имею в виду, что они вампиры.
Скай уставилась на Лукаса. Он не отвел взгляд. Интересно, она сейчас завизжит, или начнет задавать вопросы, или рванет к чертовой бабушке из школы?
Вместо всего этого она расхохоталась.
Лукас пораженно отпрянул.
Она выдохнула:
— Я чуть не купилась!
— Скай…
— Хорошо, хорошо, я поняла. — Она так хохотала, что я едва разбирала слова. — Что-то мы стали чересчур занудными для тех, кому предстоит экзамен по алгебре. Спасибо, что посмешил. Мне этого очень не хватало.
Лукас пытался подобрать какие-то слова, но быстро сдался.
— Обращайся в любое время.
— Пошли в класс. — Скай направилась к двери.
Лукас оглянулся, и я слегка померцала, чтобы он знал, что я здесь. Его робкая улыбка оказалась для меня самым лучшим «добро-пожаловать-домой», каким меня когда-либо приветствовали.
Конечно, я хотела рассказать Лукасу про миссис Бетани, но это могло подождать. Может, его преданность учебе в этом семестре и была просто способом отвлечься от душевных терзаний, но ее следовало уважать. Я решила, что сорок пять минут ничего не решают.
Однако не все настолько дисциплинированны, чтобы дожидаться подходящего времени для разговоров. Когда я вернулась в комнату для хранения документов, мечтая надеть браслет и немного побыть одной, кое-кто решил нанести мне визит.
— Ну, просто королева бала мертвецов! — фыркнула Макси.
Я резко выпрямилась; она материализовалась в комнате, а я так глубоко погрузилась в свои размышления, что даже не заметила этого. На ней снова была разлетающаяся ночная рубашка, как и на мне моя пижама.
— Скажи-ка, приятно чувствовать себя настолько особенной, что тебя даже правила не касаются?
— Ужасно, — ответила я. — Это значит, что даже тем, кого ты считал друзьями, ты не нравишься.
Макси замялась, склонила голову, и светлые, коротко подстриженные волосы упали ей на глаза.
— Мне ты нравишься, — произнесла она тоненьким голосочком.
— Ну, по твоему поведению не скажешь.
— Мы должны сделать выбор, — сказала она, и в первый раз с момента нашего знакомства это прозвучало как слова взрослого человека, а не капризного ребенка. — Мы должны смириться с тем, что умерли.
— Поверь, я это понимаю.
— Вампиры — наши враги!
— Может быть, в основном это так, — согласилась я, думая о миссис Бетани, — но только не Лукас. И не Балтазар, не Патрис, не Ранульф. Почему ты так цепляешься за понятия «черное и белое»? Почему смотришь только на то, что они такое, а не кто?
— Это помогает, — прошептала она. — Когда ты не живая, но и не окончательно умерла, начинает казаться, что все вокруг серое. А тебе хочется черного. И белого.
— Я понимаю. — Я в самом деле понимала.
Тут распахнулась дверь, и в комнату вошли Вик с Ранульфом. У них был перерыв на ланч.
— Погоди, погоди, — говорил как раз Вик. — Ты пригласил на Осенний бал Кристину дель Вале? Как тебе это удалось? Она же самая знойная девчонка в школе!
— Я очень хорошо умею обхаживать миловидных девиц, — ответил Ранульф.
Тут оба остановились, заметив меня и… Макси. Она не успела вовремя сделаться невидимой, а теперь слишком испугалась и растерялась и просто стояла, приоткрыв рот и глядя на них.
Я торопливо произнесла:
— Макси, Вика ты, конечно, уже знаешь, а теперь познакомься с Ранульфом.
— Еще призраки! — хмыкнул Ранульф. Сразу после моей смерти он отнесся ко мне с опаской и преодолел настороженность не сразу, но сейчас ему потребовалась лишь какая-то секунда. — Добро пожаловать. Вы часто будете к нам заглядывать? Если да, пожалуйста, не замораживайте слишком много сидячих мест. Бьянка вечно оставляет их такими холодными, что сесть уже невозможно.
— Эй! — возмущенно воскликнула я, но Ранульф внезапно очень заинтересовался постерами с Элвисом.
Вик молча смотрел на Макси. Она знала его всю жизнь, но всегда оставалась невидимкой. Он впервые по-настоящему увидел ее.
— Ну и ну! — произнес наконец Вик. — Гм… ого! Ну, привет.
— Привет, — шепнула Макси.
Я знала, что это первое слово, которое она ему сказала. Макси перешла черту, ту самую, которую пересекать наотрез отказывалась, и мне это нравилось. Неужели она начала думать самостоятельно? Начала понимать, что границы между вампирами, призраками и людьми такие же размытые, как между жизнью и смертью?
— Может, ты хочешь… потусоваться немного с нами? — Вик в растерянности оглядел комнату, пытаясь сообразить, чем тут можно развлечь Макси. — Давай поболтаем, или… у меня тут есть музыка…
— Мне нужно идти, — сказала Макси. Но прежде чем я успела расстроиться, добавила чуть тише: —
