«Так недолго и спятить, — подумала она. — Скоро буду совсем как Амелия».
Нет. Она не напрасно изучала психологию и понимала, какие штуки способно выкидывать сознание человека, распаленное эмоциями. Страх питается страхом. Небольшое сомнение — и вся логика летит в тартарары.
Нет, нужно срочно ложиться спать.
В спальне она включила телевизор, чтобы он составил ей компанию, и вскоре уснула под его бормотание. Ей приснился странный сон. Может быть, потому, что она слишком много думала об Амелии, или потому, что уснула, смотря «Семейку Аддамс».[8]
Поначалу ее причудливый сон был даже забавен. Будто она на плантации Флиннов, причем такая невесомая, что может перемещаться по воздуху. Когда она у крыльца взялась за дверной молоток, он улыбнулся ей, захихикал и вскрикнул «Ой!».
Она насмешливо, как ей показалось, застонала, узнав сон из «Алисы в Зазеркалье». Даже сны ей снились чужие!
Дверь сама по себе открылась, приглашая ее войти, и она направилась к лестнице. Из танцевального зала раздавалось пение. Она заглянула туда — там были Винни и The Stakes, парящие в воздухе. Винни помахал ей, приглашая присоединиться к ним, но она помотала головой и открыла дверь в соседнюю комнату. С этого момента сон окрасился в темные тона. Комната была похожа на логово безумного ученого. Некто в лабораторном халате нанизывал кости на проволочный каркас в форме человеческого скелета. Голова была на месте, и она разговаривала. Пустые глазницы повернулись к Кендалл.
Она быстро захлопнула дверь. Она почему-то знала, что ей нужно на второй этаж, и заставила себя подойти к лестнице. Посмотрев наверх, она увидела женщину.
Кендалл против собственной воли стала подниматься. Она не видела лица женщины, но слышала ее слова.
— У тебя дневник! — говорила та с осуждением.
Кендалл попыталась проснуться.
Да, дневник был у нее, но она собиралась вернуть его, когда закончит читать.
Она хотела закричать, проснуться. Хотя ничего ей как будто не угрожало, но она боялась, что что-то случится, если она не проснется, а говорят, что тот, кто видит сны о собственной смерти, умирает на самом деле.
Она почувствовала ласковое прикосновение. Женщина в белом исчезла, а вместо нее была Амелия.
— Им нужна помощь, — говорила она. — Мы должны им помочь, Кендалл, понимаешь?
Внезапно ночную тишину прорезал громкий, ужасающий крик.
— Если бы у меня только были силы помочь им, — сказала Амелия, медленно качая головой.
Ее прикосновение было почти реальным.
«Проснись! — велела себе Кендалл. — Немедленно проснись!»
Снова раздался жуткий крик.
Образ Амелии исчез, а с ней затих и крик.
Кендалл полетела вниз. Она падала и падала без конца, потому что лестница рассыпалась в прах и под ней открылась бездонная черная пропасть.
И тут она проснулась вся в поту. Первые секунды она не могла вздохнуть, все еще находясь во власти своего кошмара.
Звук работающего телевизора вернул ее к реальности. Шла рекламная передача, в которой счастливые парочки расхваливали чудесное действие таблеток от импотенции.
Она откинулась на подушки, мысленно иронизируя по поводу собственной глупости. Она же знала, что пить больше двух бутылок пива ей нельзя! Она вообще плохо переносит алкоголь. Все в порядке. Ничего удивительного, что во сне смешались отголоски недавних событий и образы из книг ее любимых авторов. Если вдуматься, все поддается разумному объяснению. Сон снова начал одолевать ее. Прежде чем заснуть, она переключила телевизор на канал старых мультфильмов.
Выпрямив под одеялом ноги, Кендалл почувствовала, что ей что-то мешает.
— Иезавель, ах ты негодница! Как ты меня испугала, — сказала она, полушутя, но не без злости.
Не успев договорить, она уже увидела, что Иезавель спит на другом конце комнаты, на подушке, которую она сбросила с кровати перед сном.
Нахмурившись, она нащупала странный предмет, лежавший у нее в ногах. Взяв его в руки, она с такой силой отпрянула назад, что ударилась головой о спинку кровати.
Это был дневник.
Дневник из дома Флиннов.
Дневник, который должен был лежать у нее в рюкзаке.
«Йонас что-то скрывает», — думал Эйдан.
Интрижку? Возможно.
Чего он на него так взъелся? Конечно, он выпил. А если он пьет постоянно, то логично предположить, что у него мания преследования.
Эйдан не знал, чего ждать от Йонаса, когда поехал к нему на следующее утро. Он лишь знал, что не может сидеть сложа руки.
Он никогда не работал в местном отделении ФБР, но зато пользовался помощью его сотрудников. Он понимал, что в семье разнообразных конкурирующих между собой силовых структур — не без урода. Но в основном люди, которые приходили в эти силовые структуры, поступили так из желания послужить родине, поддержать закон и порядок. Они верили в справедливость ее правовой системы. Кроме того, учитывая специфику работы ФБР, не приходилось удивляться, что они всегда настороже и видят угрозу во всем. За это им и платят.
Эйдан прибыл в офис ранним утром в среду. Он спросил Йонаса Бернингэма, хотя и подозревал, что тот, подобно Джону Эйбелу, попытается избежать встречи с ним. Когда он привез вчерашние образцы засохшей крови, Йонас устало вздохнул, но принял их. Однако Эйдан почти не сомневался, что срочного рассмотрения они не удостоились.
Йонас вышел в приемную, пожал ему руку и пригласил в кабинет. Закрыв дверь, он уселся за стол и спросил, подперев лоб ладонью:
— Что сегодня? Опять кровь? Новые кости? Или ты откопал целое тело?
— Нет.
Йонас подозрительно на него покосился:
— А зачем ты приехал? Неужели ты собрался прочитать мне лекцию о волчьих ямах на Бурбон- стрит?
— Зачем мне это?
— Потому что ты вообще странный.
— Странный?
— Ты был нормальным парнем, а превратился в питбуля.
— Ничего не поделаешь, это моя натура. И я вовсе не собираюсь насиловать тебя. Я приехал узнать, есть ли сейчас открытые дела о пропавших людях?
Йонас вытаращил глаза.
— Ты издеваешься, что ли?
— Нет.
— Ты знаешь, сколько людей пропало после урагана?
Эйдан покачал головой.
— Меня интересуют текущие дела. Женщины, которые могли находиться тут или должны были прибыть сюда, когда они исчезли.
Йонас вздохнул.
— Ладно, Йонас, сделай одолжение.
Йонас медленно кивнул. У Эйдана было чувство, что он выполнит его просьбу, но не потому, что
