Нащупав ее шрам, он рискнул спросить:
— Как такое случилось?
— Да... — нехотя проговорила Кэти, — в тюрьме. Кое-кому не понравилось, как я себя держу. Мерзавка оклеветала меня перед остальными, будто бы я стукачка. Вот всей толпой они и напали на меня в душе. У подстрекательницы был нож...
— Обещаю сделать все, чтобы ты забыла об этом. И никто никогда не обидит мою жену. Клянусь, — прошептал Сержио, укладывая обнаженную Кэти на огромную роскошную постель.
— Как ты можешь обещать такое?
— Это не пустые слова. Ты убедишься в этом. И однажды станешь доверять мне безоговорочно.
— Никогда никому я не смогу безоговорочно доверять, — грустно возразила Кэти.
— Речь не о ком-то абстрактном, а о твоем муже, — шутливо напомнил ей Сержио Торренте.
— Но ты будешь не первым, кто обществу жены предпочитает развлечения на яхте в веселой компании.
— Если я утоплю свою яхту, ты станешь доверять мне больше? — совершенно серьезно спросил ее супруг.
— Придумаешь себе другое развлечение, — скептически отозвалась жена.
— Когда в руках такое сокровище, чего еще можно искать? — проговорил он, стиснув жену в объятьях. — Кожа как шелк, глаза как изумруды и даже этот рубиновый шрам...
— Он уродлив, — опередила его Кэти.
— В тебе не может быть ничего уродливого. А то, что ты чего-то смущаешься, еще больше красит тебя, — сказал он, нежно целуя багровый след на спине.
Кэти поежилась.
— Если тебя это беспокоит, можно прибегнуть к средствам пластической хирургии. Но лично я ничего бы не стал в тебе менять.
— Хорошо так рассуждать, когда есть выбор. Я же до сей самой поры и мечтать не могла о пластической операции. И этот шрам воплощает в себе все уродства и неустроенность моей прежней жизни. Впрочем, нет гарантии, что те беды мне больше никогда не аукнутся, и от новых я не застрахована.
— Так хочешь ты удалить его или не хочешь? — напрямую спросил Сержио.
— Не знаю, — тихо отозвалась жена.
— Тогда отложим все дилеммы на неделю. А следующие семь дней проведем в постели безвылазно, — предложил ей супруг.
— Безвылазно? Вряд ли у нас это получится, — шутя усомнилась Кэти.
— У нас штат прислуги. Нас и напоят, и накормят, только успевай отдавать распоряжения. А нам останется только любить друг друга. Это я никому перепоручать бы не стал, — замечтался вслух владелец старинного палаццо.
— Мне начинает нравиться быть замужней дамой, — призналась Кэти, стоило Сержио раздеться донага и нырнуть к ней под покрывало.
— Ты в нетерпении, — отметил он, коснувшись ее.
— Да и ты на взводе, — поддела она Сержио, принимая его торопливые ласки. — Ты действительно любил ее до безумия? — неожиданно спросила она.
— Кого?
— Грацию.
— Что ты вдруг о ней вспомнила? — с явным раздражением бросил Сержио.
— Так, — неопределенно ответила она.
— А как ты сама думаешь? — озадачил ее вопросом супруг, прекратив нежничанья.
— Ты разговаривал с ней после нашей свадьбы? — пристрастно спросила его Кэти.
— Нет. Я лишь наблюдал, как ты ее обработала винцом, после чего она поспешила покинуть торжество... Теперь мы можем продолжить наше занятие? — спросил Сержио.
— Ты действительно потребовал, чтобы она развелась с твоим братом? — не унималась девушка.
— Достаточно! — резко пресек мужчина. — Если ты не прекратишь, я пойду в душ.
— Готов обречь меня не муки ревности, лишь бы не отвечать на элементарный вопрос? — полушутя- полусерьезно спросила его супруга.
— Я устал от этих глупостей, Кэти, если ты еще не поняла.
Кэти понуро отвернулась.
— Не дуйся! — распорядился он.
— А что мне остается?
— Довериться мне и наслаждаться, — прошептал он ей на ухо.
Полтора месяца спустя Сержио Торренте повел супругу во вновь отреставрированное крыло палаццо Аззарини, где ей еще не доводилось бывать.
Они прошли множество комнат, каждая из которых вызывала в Кэти неизменный восторг, который она больше не старалась скрывать в стремлении сохранить независимость от тех благ, которые подразумевал брак со столь состоятельным человеком, как Сержио.
Он предусмотрительно остановил Кэти возле одной из комнат и немного помедлил, прежде чем торжественно распахнуть дверь. Девушка ахнула.
Она увидела настоящий девичий будуар, все убранство которого было выполнено в нежных пастельных тонах, а один угол был щедро забит всевозможными милыми вещичками, большинство из которых составляли прелестные старинные фарфоровые куклы.
— Невероятно! — воскликнула Кэти.
— Это подарок тебе, дорогая, — изрек Сержио, с удовлетворением наблюдая в глазах супруги искренний детский восторг.
Кэти увидела на комоде аккуратно разложенные вещи, которые она просила Сержио сохранить, а рядом с ними стоял старый рюкзак.
— Это же...
— Совершенно верно. Я забрал их у твоего бывшего, — подтвердил муж.
— У Гарета?
— Он сказал, что держал рюкзак на чердаке, чтобы мамаша не нашла. Так что все в целости и сохранности, можешь проверить.
Девушка нетерпеливо расстегнула молнию рюкзака и с замиранием сердца стала извлекать из него сокровища своего прошлого, главным из которых оказалась старая фотография родителей в рамочке.
Кэти прикоснулась к ней губами, слезы брызнули из глаз.
— Не хочу, чтобы ты плакала, милая.
— Я плачу от счастья. Ты представить не можешь, что эти вещи значат для меня. Тут все мое детство, мое прошлое.
— Знаю, родная. Потому-то и поклялся вернуть их тебе. Когда Сесилия отняла у меня этот дом, то избавилась ото всех дорогих моему сердцу вещей, надеясь таким образом вырвать из этих стен любое напоминание обо мне и ее коварном поступке.
— Значит, ты видел Гарета... — Кэти подняла на мужа взволнованный взгляд. — Почему он не отвечал на мои письма, которые я писала ему из тюрьмы?
— Он не получал их. Его мать позаботилась об этом.
— Так я и думала... Но когда ты его видел?
— На прошлой неделе, когда по делам летал в Лондон. Он все еще живет на привязи у своей деспотичной мамаши. Старая интриганка и от общения со мной хотела его отгородить, но я, конечно же, настоял на своем.
— Сержио, я бесконечно благодарна тебе за это! — Кэти кинулась к нему на шею. — Жизнь налаживается. Теперь я это точно знаю... Мне кажется, что тебе тоже стоит предпринять некоторые шаги к примирению с братом, — осторожно добавила она.
— Я никогда ничего не предпринимаю под воздействием сантиментов, — жестко возразил муж, расцепляя ее объятья. — И прошу тебя больше не выступать в качестве миротворца, — предупредил
