Мы дружно посмотрела вниз.
– Вполне вероятно. – помолчав, согласилась я. – Что-то в нем есть такое... зловещее.
– А давайте я камень кину! – кровожадно предложила Машка.
– Не надо ничего кидать. – решительно остановил ее Миша. – Не надо шума. Предлагаю другое – садимся здесь, разводим костер и ждем.
– Чего ждем?
– Пока дракон не вылезет сам.
– И придет на огонек?
– Огонь животных притягивает. – авторитетно сказал Миша. – Но одновременно и отпугивает. На это и расчет. А мы посмотрим на змея вблизи и попробуем установить контакт.
– И как ты себе этот процесс представляешь.
Миша пожал плечами:
– Увидите. Главное – не мешайте.
Машка немного поворчала себе под нос, выражая сомнение в Мишкиных планах, но, по-моему больше для порядка. Поскольку других планов у нас не было, а лезть в озеро с топором наперевес, как мечталось Машке, я отказывалась категорически, мы поступили по-Мишкиному. Набрали в лесу валежника, разожгли костер. Мишка достал из кармана куртки мятый батон и предложил желающим поджарить его над огнем, а сам расселся на траве и принялся грызть семечки.
– Рыбу половить в озере не желаешь? – поддела его Машка. – Некоторые психи ловят. Там, говорят, водятся слепые рыбы. Не иначе как радиоактивные. Сами белые, вместо глаз – два бугорка, а вместо плавников – ножки...
Солнце зашло совсем, и небо стало густо-синего цвета. У самой вершины синего купола на наших глазах таяли прозрачные облачка и одна за другой загорались звезды. Месяц улыбался нам сверху кривой улыбкой. Из темного провала мелового карьера веяло холодом и угрозой. Я устроилась так, чтобы между мной и карьером оказался костер.
– Как же змеюка все-таки ожила? – опять затянула Машка. – Может, она не окаменела, а вспала в спячку, и солнце ее пробудило?
– Мы этого никогда не узнаем. – отрезала я.
Как бы ни были мне симпатичны Машка с Мишей, рассказывать этим деревенским подросткам о Чистом Творчестве я не собиралась.
– Один мой родственник. – задумчиво сказал Миша. – умел оживлять птиц.
Я навострила уши. Машка недоверчиво хмт, пула;
– Мертвых?
– Нет, искусственных. Например, деревянных или нарисованных. Вырежет «птицу счастья» – знаете, такие, на нитке крутятся – а она улетает.
– Фигня все это. – пренебрежительно бросила сестра.
– Правда! – обиделся Мишка. – Ну то есть не правда, но слухи такие ходили. Мне мать в детстве рассказывала.
– А кто он был, этот твой родственник? – вкрадчиво спросила я. – Колдун?
– Нет, конечно. Какие колдуны при советской власти? Да он много кем побывал. Мать рассказывала, его у нас не любили. Бродяга, дескать, лентяй, на земле работать не хотел... Ну да ничего, у прапрадеда еще восемь сыновей было, все нормальные мужики. На столяра-краснодеревщика в Череповце учился, на Северном флоте служил, а потом уехал в Питер, поступать в полиграфический техникум. Тогда многие уходили. Как раз колхозы начали создавать. Так и ушел, как прапрадеда раскулачили... И больше не возвращался.
'С ума сойти – мастер реальности от сохи. – подумала я. Если только Мишка не сочиняет-Что-то в этом парне такое было, тревожащее. Я искоса поглядывала на Мишку, и казалось, что его меняющие цвет глаза вообще не глаза, а а два кристалла, которые смотрят куда-то в иной мир. «Он он вообще-то нормальный? – спросила я себя. И тут же сама себе ответила; – Нет, ненормальный. Но в положительном смысле слова».
– А больше в вашем семействе таких вот одаренных не было? – продолжала я допрос.
– Боже упаси. И одного такого хватило, ну да в семье не без урода. – добродушно сказал Миша.
– А ты сам никогда не хотел стать, например, художником?
Миша равнодушно покачал головой:
– Я после школы поеду в Череповец и выучусь на бухгалтера. Бухгалтеры везде нужны. Опять- таки, высокооплачиваемая работа. Мне ж семью содержать. К тому времени мать на пенсию выйдет, а пенсия в колхозе – двести рублей. Не веришь? Потом, сеструху замуж выдать надо? Надо...
– Знаешь, что я тебе скажу? – прервала я его. – Посмотри туда!
Я указала на костер, над которым на прутике уже обжаривались насаженные Машкой куски батона, источая вкусные запахи.
– Вот эта буханка – это твоя глупая голова. А пламя внизу – это твоя душа. Твоя истинная сущность.
Со стороны Машки донеслось невнятное хрюканье. Миша пожал плечами.
Разговор увял. Вокруг было уже совсем темно. Явственно похолодало. Мишка начал засыпать. Машка смотрела в костер и о чем-то напряженно думала. Я мысленно перебирала разные способы борьбы с драконами. Когда оба охотника впали в дрему – Мишка даже принялся похрапывать, – я придумала кое-что забавное.
– Машка! – пнула я сестру. – Очнись! Дракон лезет!
Машкина голова тут же возникла над костром.
– Где?
– Щелбан за испуг! Послушай, что я надумала. Дракон – волшебное существо?
– Этот, из карьера? А пес его знает!
– С волшебным существом надо бороться волшебными методами. Типа заклинаниями...
Машка села прямо и сняла с огня подгорающий хлеб.
– Ну-ну, бреши дальше, раз уж разбудила. Ой, звезда упала!
Я подняла голову, но метеорита, разумеется, и след простыл.
– Итак, заклинание. – вернулась я к своему замыслу. – Во-первых, чтобы оно действовало, его должен придумать волшебник. Во-вторых, в нем должно упоминаться имя дракона. – продолжала я вываливать на Машку сведения, почерпнутые из популярной литературы. – Чтобы подчинить себе волшебное существо, надо назвать его по имени.
– Ты уверена, что у этой сколопендры есть имя? – усомнилась сестра.
– Если имени нет, значит, в заклинании надо перечислить как можно больше признаков заклинаемого существа. Например; «О, ты, крылатый, хвостатый и рогатый повелитель водяных просторов...» и так далее. В-третьих, заклинание должно быть в стихах.
– Это еще зачем?
– Такое правило. В древние времена любое стихотворение по определению считалось заклинанием. Прочитает какой-нибудь парень своей девушке стишок; «Люби меня, как я тебя!» – и все, девушка попалась.
– Забавно. – ухмыльнулась Машка. – Только вот в чем облом-то – где мы возьмем волшебника?
Я молча указала на Мишку, который сидел, медленно клонясь вбок, и тихо похрапывал.
– Он потомок колдуна, а значит, в нем есть волшебная сила. Погоди, сейчас мы его раскрутим так, что он даже ничего не поймет. Эй, Мишка! Ты какие-нибудь стихи о драконах знаешь? Или песни?
Мишка проснулся и очумело похлопал глазами.
– Знаю одну песню, только она не совсем подходит. – после долгой паузы сказал он. – А зачем вам?
– Спой, пожалуйста! – начала подольщаться я. – Машка говорит, у тебя такой голос красивый! Как у Пенкина!
