В итоге доводы на Маринку подействовали, и она пообещала поговорить со своим иллюзионистом. Но иллюзионист, как и следовало ожидать, рассказывать об игре наотрез отказался.
— Сказал, эта игра только для своих, — мрачно сообщила подруга. — А всяким реалистам там делать нечего. Рожденный ползать, дескать, летать не может.
Прошло несколько дней. Ценой невероятных волевых усилий я преодолела муки зависти и постаралась выкинуть чужую игру из головы. Тем сильнее удивила меня Марина, с сияющей физиономией окликнувшая меня в буфете.
— Гелька, победа! — крикнула она таким тоном, каким обычно по телевизору говорят: «Вы выиграли миллион!»
— Все устроено, — сообщила она, когда мы уединились на исписанном подоконнике. — Сегодня, в половине пятого, в столовке тебя встретят и отведут, куда следует.
Я ничего не понимала.
— Будешь играть!
— Во что?
— В «Рагнарек»!
Тут до меня дошло.
— Рассказывай, быстро! — в волнении приказала я.
Оказывается, вчера к Маринке подвалил парень ее мечты в компании нескольких однокурсников и потребовал разъяснений. Его интересовало, откуда девушка узнала об игре, что конкретно узнала, и кто, кроме нее, еще в курсе дела.
— И ты все разболтала?!
— А что тут тайного? Я просто сказала им, что одна девчонка с курса реальности догадалась насчет «Рагнарека» и жутко хочет сыграть. Все развеселились, стали всякие шутки шутить, и тут такая темноволосая девчонка с длинной челкой спрашивает: «Это не та ли, которая на той неделе жалась к стенке на первом уровне Асгарда?» Я говорю — вроде она. А как ее, спрашивает, зовут? Ну, я сказала. Тогда эта девчонка и говорит: «Пусть приходит. Почему бы не провести эксперимент? Запустим ее в Нифльхельм и посмотрим, чего стоят реалисты». Так вот! — гордо закончила Маринка, явно ожидая, что я кинусь ей на шею от благодарности и нежных чувств.
Но я не кинулась. Мне неприятно резанула слух одна фраза.
— Девчонка, говоришь, с длинной челкой? А ее случайно не Катя звали?
— Ой, не помню. Может, и Катя. Она там, типа, верховодит.
Если это Погодина, подумала я в замешательстве, то я попала. Мне вспомнились заколдованный лес и рассказы о Катькином домене с оборотнями, вампирами и прочими чудовищами, по коим она мастерица. По спине поползли мурашки, в голове промелькнула мысль, что моя идея была не такой уж удачной. Первое, о чем мне следовало подумать, прежде чем лезть в игры иллюзионистов, — а не приложила ли к ним руку Погодина? Она же теперь может сделать со мной все, что угодно! Но отказаться невозможно — это был бы позор на все училище.
— Спасибо, — промямлила я сияющей Маринке. — Ты настоящая подруга.
На другой день после занятий мы с Маринкиным иллюзионистом пересеклись в столовке и пошли через кухню, в подсобные помещения, по каким-то лесенкам, причем все вниз да вниз. Ни поварихи, ни встреченная в темном коридоре уборщица внимания на нас не обратили. Я сначала удивилась, а потом вспомнила, что чуть ли не первое, чему учат иллюзионистов, — отводить глаза. Это у них, можно сказать, базовый навык. По дороге я выпытывала у парня, что собой представляет игра, но он только ухмылялся и отделывался фразами типа: «Да сама увидишь». Маринку, к ее большому огорчению, с собой не взяли.
— Ну, вот мы и пришли.
Коридор заканчивался тупиком. Несколько грязных ступенек вели вниз, к могучей подвальной двери, напоминающей вход в застенки инквизиции. Перед дверью, оживленно переговариваясь, стояли человек шесть. Некоторых я узнала. Разумеется, в этой тусовке оказалась и Погодина.
— А вот и камикадзе идет! — приветствовала она меня.
Иллюзионисты дружно развернулись в мою сторону и принялись бесцеремонно меня разглядывать, пересмеиваясь и шепчась между собой.
— Я думала, струсишь, — заявила Катька. — Ну, раз такая смелая, то добро пожаловать в ад.
— Условия победы, — деловым тоном потребовала я. — Инвентарь. Карту.
Иллюзионисты встретили мою речь нестройным гоготом.
— Карту, надо же! — фыркнула незнакомая девчонка. — Может, ей еще и оружие выдать?
— А разве оружия не будет? — упавшим голосом спросила я.
— Ну, значит, так, — начал высокий парень. — Нынешняя игра из серии «Рагнарек» совсем новая, сегодня мы ее только запускаем. Называется она, если тебе это что-то говорит, «Дети Локи». Проводится в лабиринте. Лабиринт представляет собой нижний мир, или мир посмертных испытаний, называется он Нифльхельм, что означает «царство тумана». Его населяют разнообразные чудовища, которых надо побеждать тем или иным способом. Тебе будут предложены три загадки на выживание. Миф-то о детях Локи знаешь?
— Не-а…
— Значит, шансы выжить резко уменьшаются. Впрочем, тебе же хуже.
— Но это нечестно! — возмутилась я.
— Знаешь, что такое интерактивное пространство? — вмешалась Погодина. — Миражи высшего порядка тоже интерактивны. Учти этот момент, когда будешь решать загадки.
— Я не очень поняла… То есть я смогу влиять на то, что происходит в лабиринте?
— Если сумеешь.
— В лабиринт мы заходим без оружия, — продолжал парень. — Одна из задач — подобрать оптимальный способ убийства каждой твари. Против некоторых действуют призрачные девайсы разных видов, других можно убить голыми руками…
— «За клешни и об стену», — буркнула я.
— Угу, — кивнул мой инструктор. — Это довольно увлекательно, поверь. После того как загадки будут отгаданы и лабиринт очищен, тебе предстоит самое интересное — найти из него выход. Не дергайся, там будут подсказки… если сможешь их найти.
Иллюзионисты расступились, освобождая проход к двери. Кто-то принялся снимать навесной замок. Наверняка они явились понаблюдать за мной, мрачно подумала я. Устроили себе гладиаторские игры, паразиты. Ну ничего, честь реалистов не пострадает. Я им покажу, кто из нас круче. А кстати…
— Там не опасно? Я имею в виду, какие-нибудь настоящие опасности встречаются?
— Реальные — нет, а вот иллюзорных до фига, — ответила Погодина и при этом ухмыльнулась так пакостно, что я окончательно уверилась: она подготовила мне неприятный сюрприз.
Замок наконец сняли, и передо мной гостеприимно распахнулись двери в лабиринт.
ГЛАВА 6
Дети Локи
Всех убью, один останусь!
Яспустилась по ступенькам вниз, осторожно заглянула внутрь. Подвал подвалом, темный, вдалеке едва теплится желтоватая лампочка, несет гнилой сыростью и, что нетипично, холодом — почти морозом.
— Иди, иди, — буркнул за спиной «привратник». — Время пошло.
