объявлениями и разрисованный свастиками. Я шла, опустив голову и разглядывая асфальт — совсем как настоящий. Мне вдруг захотелось что-нибудь хорошенько пнуть. Под забором услужливо возникла пустая жестяная банка. Я сделала неприметный шаг в сторону, отвела назад ногу…
— Стоп. Ну-ка, дай сюда!
Антонина схватила банку и торжествующе повертела ей у меня перед носом.
— Вот об этом я и говорю, только у тебя в одно ухо влетает, а в другое…
«А ведь она права», — уныло подумала я. Банка была абсолютно гладкой, словно только что с конвейера. Никаких следов этикетки, чистые алюминиевые бока. Антонина бросила банку на асфальт, сорвала наугад одно из объявлений и прочитала вслух:
— «Je te rends ton l'amour…» Какой еще лямур? Ты о чем думаешь во время зачета? — фыркнула она.
Мне уже надоело оправдываться — все равно словами делу не поможешь. Я упорно смотрела на забор. На сером бетоне, как колдовские черные цветы, распускались свастики. С каждой секундой их становилось все больше, и я не могла остановить их бурный рост. Или не хотела?
Антонина бросила объявление, устало вздохнула.
— Сколько раз ты ходила по Савушкина?
— Да я на ней живу.
— Тогда я вообще не понимаю. Откуда в этом пейзаже такая вселенская тоска? У тебя что-нибудь не в порядке дома?
Я хотела ответить отрицательно, но вместо этого зевнула во весь рот, не успев отвернуться. Антонину этот зевок взбесил окончательно.
— Все! Иди отсюда! Больше ты в моей мастерской не занимаешься. При таком халтурном отношении тебя даже в уборщицы не возьмут, выгонят в первый же день…
— Ну и не надо. Вот поступлю в ПТУ, чашки расписывать. И всю жизнь буду пятном на вашей совести.
— Иди, поступай. Тебе там самое место. А мне здесь халявщики не нужны.
Антонина развернулась и быстрым шагом пошла в сторону мастерской. Ха, не очень-то и страшно. Не очень-то я и расстроилась. Ладно уж, поброжу тут еще, может, чего придумаю. А кстати…
— Антонина Николаевна!
Наставница молча продолжала удаляться.
— Вы не ходите через дыру в заборе, я там кое-что изменила…
Антонина резко остановилась, застыв с поднятой ногой на полушаге. Весьма мудро с ее стороны — а может, это инстинкт? Я догнала ее и, слегка запыхавшись, крикнула:
— Подождите, я кое-что хотела спросить!
— Это еще что за пакость? — устало, но без злобы, даже с легким интересом спросила Антонина, показывая себе под ноги.
Я не глядя могла сказать, что там. Глубокая, а точнее, бездонная щель в асфальте шириной около метра. Если лечь на край и заглянуть вниз, сквозь желтоватый туман можно разглядеть бесшумно улетающий водопад.
— Скажите, пожалуйста, вот я все утро думала — если я туда брошусь, что со мной будет?
— Бросься, сделай милость, — проворчала Антонина. — Может, ума прибавится. Убери-ка отсюда эту яму, а то еще свалится кто-нибудь.
— Нет, я серьезно… — начала я, но Антонина, обойдя пропасть, уже ушла.
Ну почему всегда так?! Или я должна делать только то, что она прикажет? В таком случае, какое же это творчество? Я все утро старалась, создавая пропасть с водопадом, и спрашивается, зачем — чтобы меня в очередной раз обругали? А вот не буду убирать яму. Спрячусь в кустах и посмотрю, что случится с тем, кто в нее первым свалится. Если меня не хотят учить по-хорошему, начну, как написано над дверями в кабинет директора, «учиться у природы».
— Геля!
Я оглянулась и увидела, что Антонина высунулась из мастерской:
— Дерево там посади! Может, хоть через дыру ходить перестанут. Ты вроде по деревьям мастерица.
Дверь закрылась. Я задохнулась от возмущения. Еще издевается, старая ведьма, на сакуру намекает! Ладно же, будет ей дерево! Я задумалась, припоминая облик наиболее отвратительных представителей растительного мира. Анчар, пожалуй, то, что надо. Или гигантская росянка-людоед…
— Ой, что это?
Я очнулась от раздумий и увидела Эзергиль с каким-то долговязым парнем. Эзергиль с интересом смотрела себе под ноги, парень поддерживал ее под локоток. Лицо у него было совершенно офигевшее. Должно быть, они пролезли в дыру в заборе и едва не свалились в мою пропасть, а я и не заметила.
Эзергиль низко наклонилась над провалом.
— Там водопад, да? Ничего, красиво. А что там такое зеленоватое?
— Не знаю, — растерялась я. — Зеленого быть не должно.
— Ага, так я и думала — горы. Ишь ты, оптический эффект, как у Хокусая: издалека не разобрать, травой они заросли или лесом. А вот и река.
— Какая еще река?
— Сейчас, облако пролетит… Приглядись — видишь, тоненькая такая блестящая полоска?
— Я ничего такого не задумывала, — удивленно сказала я. — Я просто создала пропасть и подумала — что будет, если я туда брошусь…
Эзергиль хитро прищурилась:
— Бросайся.
— Ты серьезно?
— Бросайся, не бойся.
Я заглянула в пропасть. У меня вдруг закружилась голова, и я отступила на шаг.
— Помочь? — вкрадчиво осведомилась Эзергиль. — Ты с парашютом никогда не прыгала?
— Нет.
— Знаешь, как парашютисты прыгают первый раз?
— Нет, и знать не хочу.
— Загляни-ка в провал еще разок.
— А ты меня случайно в спину не толкнешь? — нервно пошутила я, не двигаясь с места.
— С ума сойти, какая ты догадливая, Гелечка! — пропела Эзергиль, метко стукнула меня ногой под коленку и толкнула в спину. Я потеряла равновесие и с криком свалилась в пропасть.
В ушах стоит пронзительный свист. Я улетаю все вниз и вниз, желудок проваливается в какую-то черную дыру, душа проваливается в пятки и дальше. Воздух сам расступается, пропуская меня на встречу с острыми вершинами гор. Мое тело крутит во все стороны, а я ничего не могу сделать. Я чувствую себя беспомощной и страшно тяжелой, как ядро, запущенное из катапульты. Куда там обдумать ситуацию — я не успеваю даже переживать за себя, чувства за мной не поспевают. «Вот так и умру, — холодно и отстранение думаю я, в очередной раз переворачиваясь через голову. — Проклятая Эзергиль, я же не парашютист. Через несколько секунд будет удар, который я не почувствую, и все».
— Тормози-и-и! — доносится откуда-то из невероятной дали еле слышный крик.
В уме ли она? Чем мне тормозить — крыльями? Я попадаю в облако и несколько секунд лечу в густом ледяном тумане. Как ни странно, это помогает мне сосредоточиться. Это мой мир, вспоминаю вдруг я. Он создан мной и живет по моим законам. Почему бы, действительно, мне не затормозить?
Подражая парашютистам из какой-то передачи про экстремалов, я раскинула руки и ноги морской звездой. Через долю секунды я вырвалась из облака, и передо мной раскинулась великолепная панорама незнакомой горной страны. Земля приближалась, но, как мне показалось, довольно медленно. У меня в запасе, похоже, была минута-другая. Это, как и то, что я перестала кувыркаться в воздухе, очень меня приободрило. Я вдохнула полной грудью и постаралась ощутить себя пустой и легкой, как надувной шарик. Это оказалось совсем не сложно — хватило одного моего желания, чтобы стремительное падение замедлилось. Теперь я не летела камнем вниз, а скорее парила. Чувство страха ушло, хаос в мыслях и
