ее. Теперь ты, считай, тоже родственник демона. Но только пока при тебе льдинка. Не потеряй ее! И, кстати, имей в виду — она защищает только от холодного демона. В нашем мире ты не стал невидимкой. Если тебя захотят, например, снова переехать автомобилем, льдинка не поможет…
— Слушай, а оплата! — вспомнил Лешка, когда они уже поднимались по скользкой тропе на гору.
— Ты уже заплатил — не заметил, что ли?
— Чем?
— Кровью.
Лешка невольно пошевелил порезанными пальцами. Царапины ныли, но уже не кровоточили. В общем, ничего страшного, подумал он. Дешево отделался.
— Зачем водяному моя кровь? — спросил он.
— Ну… — протянул сянь. — Вообще-то расплачиваться кровью — это традиция, и довольно опасная традиция. Ты отчасти попадаешь во власть того, кому заплатил. Но водяной отдал тебе частичку своей сущности, а ты ему — частичку своей, так что это был честный обмен. Думаю, этот водяной не воспользуется твоей кровью тебе во вред…
— А он может? — встревожился Лешка.
— Может. Но я уверен, что не будет. И вообще, в нашем случае другого выхода не было. Есть более опасные вещи — например, давать мертвому мальчику фишку от чипсов…
— Между прочим, именно это меня и спасло от демона! — парировал Лешка.
— Тебе просто повезло, — возразил сянь. — Ты вообще везучий.
— Везучие люди под машину не попадают.
— Везучие выживают, когда их толкнут под машину специально. Если, конечно, их никто специально оттуда не вытаскивает.
Виктор и Лешка поднялись на гору. Внизу с нескольких склонов катались дети. Навстречу начали попадаться гуляющие.
— Я пошел домой, — сказал Лешка. — Спасибо за льдинку. Что дальше будем делать?
— Дальше будет самое интересное, — сказал сянь. — Когда демон не сумеет тебя найти, он уйдет. И вот тогда появятся те, кто нам нужен, — его хозяева.
После обеда Лешка упросил отца дать ему на десять минут попользоваться ноутбуком — дескать, комп сдох, а надо срочно снять почту. Но, уединившись с ноутбуком в папином кабинете, и не подумал лезть в «аутлук». Мысленно обращаясь к сяню: «Думал, я не обратил внимания? Или забыл?» — Лешка вошел в Интернет и набрал в поисковой строке слово «Ямантака».
«Ямантака — в индуистском фольклоре герой — победитель Ямы (см.), одолевший его и прогнавший в подземный мир ».
— Яма, — напечатал Лешка. И прочел: «Яма — в индуистском фольклоре бог смерти, царь подземного мира».
— Бог смерти! — вслух повторил Лешка. — Так я и знал, что без него тут не обошлось!
Глава
Рэндом и Нафаня уже давно сидели в студии. Они пили чай и ждали Ники с новостями.
— Полный облом, — горько сказала Ники, отдавая Нафане диск. — Эрлин даже слушать не захотел. И меня он не будет раскручивать. Сказал, типа, я неталантливая, а он занят. Извините, ребята.
Ребята восприняли новость на удивление равнодушно.
— Не переживай, — сказал Рэндом. — Обычное дело.
— Я узнавал: нет в Питере никакого продюсера Эрлина, — добавил Нафаня. — Да и в Москве тоже. Я поспрашивал ребят — никто его не знает. Так что, оно может и к лучшему.
— В шоу-бизнесе полно жулья, — подтвердил Рэндом. — Поманят девчонку в кино сниматься, а она и оглянуться не успеет, как угодила в подпольную порно-студию. Кто тебя свел с этим Эрлиным? Отец? Что еще за отец у тебя объявился?
— Да там, один, — махнула рукой Ники и погрузилась в глубокую печаль. Слова Нафани подтвердили ее подозрения. Не было никакой студии и продюсера, а была одна большая, непонятная разводка.
Рэндом, с сочувствием глядя на унылую Ники, протянул ей кружку с чаем. Нафаня подсел поближе и похлопал девочку по острым торчащим лопаткам.
— Да наплюй, — принялся он утешать ее, — на фига нам продюсер? Мы сами раскрутимся! Вон, Рэндома пригласили поучаствовать в общегородском фестивале «Рок против покемонов»…
— Семь минут нам дают, — с воодушевлением сказал Рэндом. — Теперь главное — надо решить, что сыграем, чтобы их сразу проперло…
— А ты будешь бас-гитаристкой, — подхватил Нафаня. — Слушай, говоришь, у тебя отец богатый — а пусть он тебе нормальную гитару купит! Вот, например, «фендер стратокастер» — мечта всех начинающих рокеров. У меня дома валялся каталог, я тебе принесу и покажу…
— Ты, вроде, сочинила какую-то песню? — вспомнил Рэндом. — Хочешь, помогу довести ее до ума? Сделаем стихотворную обработку, музыку сочиним, и выступишь с ней сольным номером.
— Ага! — обрадовался Нафаня. — Ты автор, ты же — исполнитель! Давай, Рэндом, подготовьте песню к следующей пятнице. У нас как раз наклевывается концерт в одном гадюшнике на Охте…
Ники мрачно зыркнула на Нафаню, однако на душе у нее потеплело. Честно говоря, она не ожидала от ребят такого сочувствия и поддержки. Ради этого стоило влипнуть в дурацкую историю с продюсером.
— Спасибо, ребята, не надо, — тем не менее отказалась она. — Мои песни петь нельзя. Они шизовые, бессмысленные, и рифмы нет…
— Песни? — насторожился Рэндом. — А у тебя еще какие-то есть?
— Это ж разве песни? Так, глюки.
— Ну-ка, давай!
Несколько минут Ники отнекивалась и ломалась. Потом сдалась и пересказала еще раз «песню про черное солнце». На этот раз Рэндом и Нафаня бурно ее одобрили. Повеселевшая Ники взяла гитару и под «три блатных аккорда» задушевно исполнила песню о танцующем дереве и улетающих листьях.
— А какой сон мне потом приснился! — перебила она сама себя.
Потом попыталась напеть мелодию подслушанной в подвале песни. Ничего не вышло — мелодию Ники напрочь забыла. Кстати уж рассказала и о самой песне.
— Помните, я тогда убежала, когда Нафаня меня детдомовкой обозвал? Помните, я говорила, что красивое пение в подвале слышала? А знаете, что со мной случилось, когда я решила ее спеть?
И Ники рассказала про обморок.
— Кровь из носа пошла, в голове все помутилось, и я упала… И что-то снилось страшное, а что — не помню…
Музыканты выслушали Ники и переглянулись.
— Слушай, Ники, а может, тебе не надо сочинять песни? — сказал Рэндом. — Если они на тебя так действуют? Я, между прочим, не шучу. Творчество, оно вообще вредно для психического здоровья. Вон, посмотри на иных рокеров — люди с ума сходят, на наркотики садятся не потому, что они такие порочные. Когда пишешь музыку сердцем, она из тебя всю кровь выпивает…
Ники внимательно выслушала Рэндома, потом перевела взгляд на Нафаню.
— А ты что скажешь?
Нафаня сидел, качал ногой и с рассеянным видом смотрел на носок ботинка.
— Есть такая байка тут, на Леннаучфильме, — проговорил он. — Типа, легенда. О песне, которую
