что его трудно было узнать: сбритая борода, коротко подстриженные усы, огромная соломенная шляпа. Его трудно было узнать и по другой причине. Полтора года волнений, неистового, лихорадочного ража, с которым в речах, газетных статьях, в брошюрах он грыз и позорил конституционно-демократическую партию, отстаивал идею бойкота Государственной Думы и вооруженное восстание — выжали из него силы. Борьба с меньшевиками на Лондонском съезде его окончательно подкосила. Он еле держался на ногах, почти ничего не ел. Полоса крайней болезненной атонии, сменяющая у Ленина полосу бурного, ожесточенного напора, прилива энергии — есть нечто для него характерное. После приезда Ленина из Лондона его пришлось отправить в глубь Финляндии в тишайшее и безлюдное место, в Стирсудден, где, уйдя от всякой политики, он мог в течение июня и июля прийти в нормальное состояние.
Тогда от Воскова я впервые услышал неизвестный мне раньше эпизод из биографии Ленина.
Через три недели, чувствуя себя и здесь в опасности, Ленин, списавшийся с Крупской, решает уехать хорошо ему известным путем через Або в Швецию и там дожидаться приезда жены.
Пока я возилась в Питере, Ильич чуть не погиб при переезде в Стокгольм. Дело в том, что его выследили так основательно, что ехать обычным путем, садясь в Або на пароход, значило наверняка быть арестованным. Бывали уже случаи арестов при посадке на пароход.
Из Або в Стокгольм пароходы, снабженные ледорезами, ходили и зимой, однако, приехав в Або, Ленин, до крайности осторожный, побоялся сесть на пристани на пароход. Ему сказали, что агенты охранки следят за приезжающими и якобы были случаи ареста при посадке на пароход.
Кто-то из финских товарищей посоветовал сесть на пароход на ближайшем острове. Это было безопасно в том отношении, что русская полиция не могла там арестовать, но до острова надо было идти версты три по льду, а лед, несмотря на то, что был декабрь, был не везде надежен. Не было охотников рисковать жизнью, не было проводников. Наконец Ильича взялись проводить двое подвыпивших финских крестьян, которым море было по колено. И вот, пробираясь ночью по льду, они вместе с Ильичем чуть не погибли — лед стал уходить в одном месте у них из-под ног. Еле выбрались.
Вышли они ночью. Стоял густой туман, позади переливчато светились расплывшиеся в белесой мгле огни Або, а впереди не было ничего, кроме тумана.
Шли, конечно, ночью. Ничего почти не было видно, и в одном месте Ленин вдруг почувствовал, что льдина под ним куда-то поплыла. Ильич потом сам рассказывал, продолжал Восков, что в тот момент он решил: ну все, конец, и подумал — какая нелепая смерть!
У берега лед был крепкий. Но потом стало слышно, как он потрескивает и слабо шуршит, кое-где на его смутной белизне проступила черным блеском вода. Вдруг лед начал уходить из-под ног. К счастью, льдина, осев, не проломилась, и Ленин и его спутники хоть и с трудом, но выбрались.
— Вот так я узнал, что значит идти по неверному льду, — закончил свой рассказ Ленин.
А Ильич рассказывал, что, когда лед стал уходить из-под ног, он подумал: «Эх, как глупо приходится погибать».
Что было бы, если 15 декабря 1907 года Ленин утонул в Ботническом заливе? Произошла бы Октябрьская революция 1917 года? А если бы произошла, — приняла ли она, без Ленина, тот особый социально-политический характер, который он своими декретами ей «насильственно навязал», вопреки марксизму Плеханова, доказавшего, что «никакой великий человек не может навязать обществу такие отношения, которые уже не соответствуют состоянию производительных сил или еще не соответствуют ему». В ходе великих исторических событий, определенных Октябрьской революцией, не сыграл ли роль такой пустяк, как пласт более крепкого льда, на который, ища спасения, вскочил тонувший Ленин? Мелкая случайность в крупнейших событиях истории играет роль более важную, чем это принято думать.
Национальная учетная контора в Париже
Agence V. — 85. Avenue d'Orleans.
11 августа 1909.
Господин!
Вы продали согласно моему распоряжению принадлежащие мне 45 Метро (облигации). Теперь я Вас прошу продать с моего счета о с т а т о к, то есть все Метро, которые имеются на моем счету. Я уполномачиваю господина Любимова (7, Rue Campagne Premiere, Paris. XIV) передать Вам это письмо и сообщить Вам все необходимые сведения. Если господин Любимов будет требовать продажи еще других бумаг с моего счета, то я Вас прошу выполнить все его распоряжения. В приложении я высылаю чек господину Любимову на сумму 25 000 франков (двадцать пять тысяч франков). Я Вас прошу, господин, подтвердить мне получение этого письма по следующему адресу: Mr. Wl. Oulianoff (chez madame Lecreux) В о m Ь о n (Seine-et-Маrnе).
Примите, господин, мои самые искренние приветствия
Вл. Ульянов. 4. Rue Marie Rose. Paris.
Неизвестные документы. С. 35—36
«Правда» 21 января 1954 года: «В четырнадцатом районе города есть скромная улица под названием Бонье. Здесь в доме № 24 жил и работал Владимир Ильич... Друзья Советского Союза в 1945 году установили на стене дома мемориальную доску. На мраморе видны силуэт Владимира Ильича и надпись по-французски: «Ленин. 22 апреля 1870 г. — 21 января 1924 г. Ленин жил в этом доме с декабря 1908 года по июль 1909 года». В этой квартире «маленькая комната была его кабинетом, кухня служила и столовой и приемной». Нечто другое о той же квартире на улице Бонье писала Крупская в своих «Воспоминаниях»: «Квартира была нанята на краю города, около самого городского вала, на одной из прилегающих к Авеню д' Орлеан улиц, на улице Бонье, недалеко от парка Монсури. Квартира была большая, светлая и даже с зеркалами над каминами (это было особенностью новых домов). Была там комната для моей матери, для Марьи Ильиничны, которая приехала в это время в Париж, наша комната с Владимиром Ильичом и приемная. Но эта довольно шикарная квартира весьма мало соответствовала нашему жизненному укладу и нашей привезенной из Женевы «мебели». Как видим, биографы Ленина, чтобы прославить его «бедность», не стесняются плодить грубую ложь… Ленин прав: квартира почти в 1000 франков в то время считалась дорогой; в годовом бюджете квартирная плата вряд ли могла составлять 25%. Такого процента в Париже нигде нельзя было найти. Но, предположив, что в бюджете Ленина плата за квартиру все-таки занимала такую крупную долю, нужно вывести, что его годовой бюджет должен бы быть около 4000 франков, чтобы
