Анджело, тиран Падуанский

Говори со мной. Я хочу, чтобы ты говорил со мной.

Родольфо. О Катарина, быть в разлуке с тобой, это значит бродить во тьме, с опустошенным сердцем, чувствовать, что изо дня в день умираешь понемногу! Это значит — быть в темной тюрьме, в беззвездной ночи! Это значит — не жить, не думать, не сознавать ничего! Что я делал, спрашиваешь ты! Не знаю. А что я чувствовал, — я тебе говорю.

Катарина. И я тоже! И я тоже! И я тоже! О, я вижу, наши сердца не разлучались. Я тебе многое должна рассказать. С чего начать? Меня заперли. Я никуда не могу выйти. Я очень настрадалась. Ты не удивляйся, что я сразу же не бросилась тебе на шею. Я просто оцепенела. О господи, когда я услышала твой голос, я не могу этого описать, я перестала понимать, где я. Ну давай, садись сюда, знаешь, как всегда. Только будем говорить тихо. Ты останешься до утра. Дафне тебя выпустит. О, сколько чудесных часов! И вот теперь мне совсем не страшно, ты меня совершенно успокоил. О, как я счастлива тебя видеть! Ты или рай — я выбрала бы тебя. Спроси у Дафне, как я плакала. Она очень заботилась обо мне, бедняжка. Ты ее отблагодари. И Реджинеллу тоже. Но скажи, ты, значит, узнал мое имя? О, для тебя затруднений не существует. Когда ты чего-нибудь хочешь, я просто не знаю, на что бы ты не пошел. Ах, да, скажи, тебе удастся приходить сюда еще?

Родольфо. Да. Как бы я стал жить без этого? Катарина, я слушаю тебя с упоением. О, не бойся ничего. Смотри, как эта ночь тиха. В нас — все любовь, вокруг нас — все покой. Когда две души, как наши с тобой, изливаются друг в друга, Катарина, это нечто такое чистое и священное, что бог не захочет его возмутить! Я люблю тебя, ты меня любишь, и бог видит нас! Только мы трое бодрствуем в этот миг. Не бойся ничего.

Катарина. Я не боюсь. И потом бывают минуты, когда забываешь все. Нет ничего, кроме счастья, кроме самозабвения друг в друге. Ты посмотри, Родольфо: когда мы разлучены, я только бедная узница, ты только бедный изгнанник; а когда мы вместе, нам позавидуют ангелы! Да, да, мы больше на небесах, чем они. Родольфо, от радости не умирают, иначе я была бы мертва. В голове у меня все смешалось. Я только что задала тебе тысячу вопросов и вот уже ни слова не помню из того, что говорила тебе. А ты помнишь хоть что-нибудь? Неужели это не сон? Ты в самом деле со мной, ты!

Родольфо. Бедный друг мой!

Катарина. Нет, погоди, не говори мне ничего, дай мне собраться с мыслями, дай мне глядеть на тебя, мое сердце, дай мне думать о том, что ты здесь. Потом я тебе отвечу. Бывают такие минуты, понимаешь, когда хочется смотреть на любимого и говорить ему: «Молчи, я гляжу на тебя! Молчи, я люблю тебя! Молчи, я счастлива!»

Он целует ей руку. Она оборачивается и видит письмо на столе.

Что это такое? О боже мой! Какая-то бумага велит мне очнуться! Письмо! Это ты положил его сюда?

Родольфо. Нет. Но, вероятно, тот человек, который привел меня сюда.

Катарина. Тебя привел какой-то человек? Кто? Посмотрим. Что это за письмо? (Жадно распечатывает и читает.) «Иные люди опьяняются только кипрским вином. Другие наслаждаются только утонченной местью. Синьора, влюбленный сбир ничтожен, но мстящий сбир велик».

Родольфо. Боже правый! Что это значит?

Катарина. Я узнаю руку. Это негодяй, который осмелился меня полюбить, и сказать мне об этом, и явиться однажды ко мне в Венеции, и которого я велела прогнать. Его зовут Омодэи.

Родольфо. Так.

Катарина. Это шпион Совета Десяти.

Родольфо. О небо!

Катарина. Мы погибли! Это западня, и нам не уйти. (Идет к балкону и смотрит вниз.) О боже!

Родольфо. Что такое?

Катарина. Погаси эту свечу. Живо!

Родольфо (гася свечу). Что с тобой?

Катарина. В галерее, обращенной к мосту Молино…

Родольфо. Так что там?

Катарина. Там сейчас мелькнул и исчез огонек.

Родольфо. О я, жалкий безумец! Катарина, я погубил тебя!

Катарина. Родольфо, я так же пришла бы к тебе, как ты пришел ко мне. (Прислушиваясь у дверцы в глубине сцены.) Тише! Послушаем. — Я слышу как будто шум в коридоре. Да, отпирают дверь, идут! — Ты откуда вошел?

Родольфо. Через потайную дверь, вон там, которую этот демон закрыл за собой.

Катарина. Что нам делать?

Родольфо. Эта дверь?..

Катарина. В спальню моего мужа!

Родольфо. Окно?

Катарина. Там пропасть!

Родольфо. А эта дверь?

Катарина. В мою молельню. Оттуда выхода нет. Бежать некуда. Все равно, пройди туда. (Отпирает молельню.)

Родольфо устремляется туда. Она закрывает дверь и остается одна.

Замкнем на два оборота. (Вынимает ключ из замка и прячет его на груди.) Почем знать, что произойдет сейчас? А он решит, что мне надо помочь. Выйдет и погубит себя. (Идет к дверце в глубине сцены.) Ничего не слышно. Нет, идут. Остановились. Должно быть, прислушиваются. О боже мой! На всякий случай сделаю вид, будто я сплю. (Снимает с себя верхнее платье и кидается на кровать.) О боже мой! Я дрожу. Вставляют ключ в замок. О, я не хочу видеть, что сюда войдет! (Задергивает пологи кровати.)

Дверь отворяется.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Катарина, Тизбе.

Входит Тизбе, бледная, держа в руке светильню. Она медленными шагами подвигается вперед, озираясь по сторонам. Подойдя к столу, рассматривает только что погашенную свечу.

Тизбе. Свеча еще дымится. (Оборачивается, видит кровать, подбегает к ней и отдергивает полог.) Она одна. Притворяется спящей. (Начинает обходить комнату кругом, осматривая двери и стену.) Это дверь к мужу. (Стуча оборотом руки о дверь молельни, скрытую под обоями.) Здесь тоже есть дверь.