Том 13. Стихотворения

Милы ему Хлодвиг, Октавиана нравы,
Свят для него Брюмер и чист Декабрь кровавый.
Низвергнутый закон, тиранов торжество
Над добродетелью не трогают его.
Так равнодушен сфинкс к столбам смерчей песчаным,
Когда они летят с ливийским ураганом.
Карл учинил резню, но Римом он прощен,
И Сулла, без вины казнивший, обелен.
Пронзающий кинжал, топор разящий — правы.
Нет зла, которому, чтоб след сокрыть кровавый,
Покровов церковь бы алтарных не дала.

Совместно с Геслером она на Телля шла,
На Гуса — с судьями, с Кошоном — против Жанны,
И Трестальону дан высокий столп Траяна.
Всем в церковь, как в корчму, открыт за плату вход,
Где с койкой заодно Te Deum входит в счет.
Картуш — Мессия наш, Мандрен — для нас защита.
Всегда удачник прав и виноват побитый.
Кто победил, тот чист. Оправдывает Рим
Все злодеяния велением святым.
О ужас! Церковь шлет свое благословенье
Тому, кто исподволь готовит преступленье, —
Резне, огню, мечу, галерам, где томят
Невинных, подлецам, пробравшимся в сенат,
Коварству цезаря и пауку с сетями, —
Той неземной рукой, что выше звезд над нами.

1863

' Судья и поп твердят: «Греху он непричастен, '

Судья и поп твердят: «Греху он непричастен,
Он свят и справедлив!»
Он троном овладел и ныне стал всевластен,
Предательство свершив.

Стекают с губ его вина и крови струи.
Наверх он полз ужом
И торжество свое отпраздновал, ликуя,
Резней и грабежом.

Как должное, берет он все — права сената
И славы суету,
Благословения елейного прелата,
И женщин наготу.

Честь, правда и добро бегут с его дороги;
Бросается во тьму
Психея бледная — душа; и лижет ноги
Свирепый тигр ему.

Победу привела в его постель измена.
Задира и подлец,
Надеется украсть он с помощью Базена
Величия венец.

Народы озарив, как некий факел чадный,
Владыка, кесарь, князь,
Он для себя избрал ареною громадной
Историю и грязь.

Как Рим при Клавдии, так ныне мир, немея,
Скрывая гнев и страх,
Глядит на этого огромного пигмея,
На всемогущий прах.

Он сфинкс чудовищный; он верит в обнаженный
Удачливый клинок.
Как сумрачный орел, как жалкий прокаженный,
Он в мире одинок.

Владея церковью и армией великой,
Он страшен и смешон.
Злодейство обвило багровой повиликой
Его со всех сторон.

Он правит Францией, он счастлив, как Тиберий,
Он преступленьем сыт,
А между тем судьба уже стоит у двери,
И мгла давно не спит.