Лишенный ясности, день водит мутным оком В неверном сумраке, бескрайном и глубоком. Не видно маяков; и толком не понять, Куда уводит путь, — идут вперед иль вспять? Как тягостен подъем, как гибельны отвесы И как бесчисленны от выступов прогресса Подтеки на плечах у тех, чей скромный труд — Для блага общего! Как, смотришь, там и тут Все гибнет исподволь, — все зыбко и порочно. Нет твердых принципов и нет победы прочной. То здание, что, мнят, завершено трудом, Вдруг рушится, давя всех грезивших о нем. О, даже славный век кончается позором: Порой проходит гул по мировым просторам, Звереет человек, неистовством объят, И караибам вновь их европейский брат — Соперник в гнусности, поправшей все законы. Являет варвара британец просвещенный, Обрушивающий на Дели свой кулак. Цель человечества покрыл позорный мрак. Ночь на Дунае, ночь на Ганге и на Ниле. На севере — гульба: там юг похоронили «Ликуйте! Франции — капут», — гласит Берлин. О род людской, досель тебе закон один Всех предпочтительней — закон вражды и злобы. Кого евангелье теперь увлечь смогло бы? Согласье и любовь — в изгнанье, и Христа Никто не снимет вновь с кровавого креста.

ГОРЕ

Шарль, мой любимый сын! Тебя со мною нет. Ничто не вечно. Все изменит Ты расплываешься, и незакатный свет Всю землю сумраком оденет. Мой вечер наступал в час утра твоего. О, как любили мы друг друга! Да, человек творит и верит в торжество Непрочно сделанного круга. Да, человек живет, не мешкает в пути. И вот у спуска рокового Внезапно чувствует, как холодна в горсти Щепотка пепла гробового. Я был изгнанником. Я двадцать лет блуждал В чужих морях, с разбитой жизнью, Прошенья не просил и милости не ждал. Бог отнял у меня отчизну. И вот последнее — вы двое, сын и дочь, — Одни остались мне сегодня Все дальше я иду, все безнадежней ночь Бог у меня любимых отнял. Со мною рядом шли вы оба в трудный час По всем дорогам бесприютным, Мать пред кончиною благословила вас, Я воспитал в изгнанье трудном. Подобно Иову, я, наконец, отверг Неравный спор и бесполезный. И то, что принял я за восхожденье вверх, На деле оказалось бездной. Осталась истина. Пускай она слепа, — Я и слепую принимаю. Осталась горькая, но гордая тропа — По крайней мере хоть прямая.

Вианден, 3 июня 1871

ПОХОРОНЫ

Рокочет барабан, склоняются знамена, И от Бастилии до сумрачного склона Того холма, где спят прошедшие века Под кипарисами, шумящими слегка,
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату