Я ваших каторг раб. Готов служить до гроба Я рабству вашему. Я, первый средь владык, Последний между вас. Воистину велик Вид вашей нищеты святой и вопиющей. Как ни старается добро творить имущий, Но ближе к богу тот, кто голоден и бос; Чем небеса темней, тем больше звезд зажглось! Люблю я вас, как сын, и лишь по той причине Я — пастырь и судья над пастырями ныне. Я лишь бедняк, стремлюсь я всем принадлежать! Несчастные! Ко мне! Хочу я кротким стать. Но помогите же! Разделим все — и холод, И голод, и посты. Средь молодых я молод, А между стариков глубокий старец я, И прадед я отца, и всех детей дитя. Все ваши возрасты в себе я воплощаю. О сыновья мои, в себе я совмещаю Все вожделения и каждый аппетит: Как агнец, лакомлюсь побегами ракит, Но и влекут меня лишенья, слезы, боли; Во всех страданиях иметь хочу я долю; Хочу отведать я от всех земных тревог. Ведь всеобъемлющ я, хотя и одинок. Все дай мне, нищета: дай мне свой день голодный, И кочки мостовой, и свой очаг холодный, Помойки, синяки, и жесткость тюфяка, И небо звездное дай вместо потолка. О неимущие, всё дайте мне! В чахотке, В лохмотьях и в крови, пройдя сквозь все решетки, Дойдите до меня! Несите, бедняки, Все ваши горести, обиды, гнойники, Чтоб вашу ночь я днем сменил хотя б отчасти И превратил в любовь все беды, все несчастья! Придите, жалобы, рыдания и злость! О братья, спорить мне с несчастьем довелось, И мы по-своему судили, каждый здраво. Несчастье каялось, я говорил: «Ты право!» Оно винилось в том, что плачут от него, Но в этом-то и есть несчастья торжество — Что любят тем сильней, чем мучались жесточе. Несчастье — небеса, но под покровом ночи. У вас — мучения, лекарство — у меня. Я честолюбец. Взять хотел бы души я… Но ничего б не спас! О нищета, вот где ты! А вечность ото всех потребует ответа! Перед лицом того, кто ждет за гробом нас, Весьма рискованно предстать в вечерний час Вот так, без ничего, без всяких оправданий. О, дайте, бедняки, мне часть своих страданий! Я ваш помощник, друг. Так будьте же со мной, Проказа, бедность, скорбь, и всех болячек гной, И те, кто без надежд, и те, кто вне закона, И сонм погибших душ, и разум помраченный! Увечья, скудости, разбитые сердца — О, все это мое! Мученьям нет конца; Родятся на земле они всегда, повсюду. Так пусть же окружен и здесь я ими буду, И перед господом предстану я с земной Несчастной беднотой. Так будьте же со мной, Все проклятые, все достойные презренья. Все несчастные окружают его со всех сторон.
Прохожий Что делаешь, старик? Папа Коплю я сбереженья. НЕПОГРЕШИМОСТЬ Ах! Я непогрешим! Ах, мне лишь одному Все ясно. А господь? Неведомо ему, Что ведал Галилей, знал Кеплер, понял Ньютон. Все недостатки в нем: гневлив, завистлив, лют он. Он сбился с толку там, под сводами из звезд. Не возражает он, чтоб солнце под арест Взял человек. О, бог! Весь мир он проклинает За кражу яблока. Он громом поражает Вслепую, наугад; охоч он до смертей; На волю выпустить готов он всех чертей. Мольеровский Альцест прочел бы наставленье Отцу небесному. Дает господь прощенье Кровосмесителям, а с бедными — жесток. Разрушив весь Содом, он Лота уберег.
