Предгорье в любой гостинице примут, глазом не моргнув… Ночь перекемаришь и с утра пораньше дуй на Имси-плаза. Там бар «У Старого Билли». Вот этот Билли тебе и отдаст обе ксивы — эту, — он помахал в воздухе идентификатором Гая, — и новенькую. Можешь ему сотни три подкинуть за срочную работу. Это с видом на будущее…
— Спасибо, Василий, — охрипшим неожиданно голосом поблагодарил Гай. — Тебя, видно, сам Бог мне послал… Уж поверь… За мной не станет…
Градов отсалютовал ему полной рюмкой. Выпили последнюю они молча, и так же молча Стрелок вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.
Некоторое время Вась-Вась сидел задумавшись Не самое, казалось бы, неприятное событие — неожиданное появление двух старых корешей — только усилило воцарившуюся в его душе с утра тревогу. И от тревоги этой не могли его избавить ни спиртное, ни железная логика, твердившая ему, что ничего страшного или даже особо подозрительного еще не стряслось.
Градов потряс головой, допил из горлышка остатки коньяка и поднял брошенный на стол мобильник. Немного подумав, распорядился найти и представить пред свои ясны очи чертова дурня, Рыбака.
Рыбак материализовался в кабинете почти мгновенно.
Вид у него был побитый. Начал он с того же, на чем был грубо прерван десять минут назад:
— Шеф…
Встретив ледяной взгляд Градова, он осекся.
— О том, как ты обделался, поговорим потом… А сейчас у меня другая головная боль Напомни-ка мне: ты ведь был там — на Трассе, — когда Чан и его люди ухлопали Коппера? Ты уверен, что тип действительно откинул копыта?
Рыбак реагировал на вопрос как-то стремно. Снова незримая оса, похоже, не давала ему покоя.
— Д-да как бог свят! — заверил он Вась-Вася. Но голосу его не хватало уверенности. И, словно чтобы убедить себя самого, он торопливо добавил:
— Да у него вся черепушка выгорела… Начисто… Термитный заряд. В глаз…
— Наверно, и рожа у бедняги не цела осталась? — с наигранным состраданием подсказал Вась- Вась.
— Да порядком, признаться, пострадала… Смотреть было… Неприятно было смотреть, одним словом…
— Послушай, Роман… — Голос Вась-Вася стал прямо-таки елейным, — А ты до конца уверен, что жмурик этот обгоревший и впрямь Коппером был? Что вам с Чаном не мешок подсунули?
— Я экспертам отстегнул по-божески… — обиделся Рыбак. — Там и дактилоскопия была, и на ДНК тесты… Они ж — федералы — сами в первую голову о том и подумали…
Что накалывают их… Так нет… Все, как говорится, пучком… Так что у меня уверенность полная… Тогда… Была…
Вась-Вась смотрел на запинающегося шефа своей службы безопасности взглядом тяжелым, как банковский сейф Лицо же его не выражало ровным счетом ничего.
— Тогда — была, — рассеянным, казалось бы, тоном повторил он. — А теперь, что же, уже нет?
— Так…
Вась-Вась смотрел в зрачки Романа Дольски совершенно отрешенным взглядом. Словно на чучело в музее
— То погано… — определил он. — То дуже погано…
Рыбак явно претерпевал некое внутреннее борение. Мелкий пот оросил его чело. Крепкие, покрытые короткой рыжей щетиной пальцы рук сжимались и разжимались, казалось, вопреки воле своего хозяина.
— Понимаете, шеф… Дело в том, что… Здесь, на днях… В общем, он на меня вышел. Покойник-то…
Градов отбил пальцами по столу короткую дробь.
— Во сне или как?.. Рыбак облизнул губы.
— На самом что ни на есть яву… Так что я теперь и думаю — уж не накололи ли меня те эксперты тогда… За мои же денежки… Ведь недаром же они всю эту историю похерили… И от прессы утаили, и…
Вась-Вась смотрел на него прозрачным, ледяным взглядом.
— Ты видел проклятого хряка лично? Вот так, как я тебя?
— В том-то и дело, что он со мной только по звуковому каналу говорил… Черт его знает откуда… Но, по всему судя, здесь он, в столице…
— Почему же ты так уверен, что это не аферист какой-то тебе мозги полирует? — все тем же, полностью лишенным интонаций голосом поинтересовался Вась-Вась.
Судя по совершаемым телодвижениям, безупречной белизны воротничок сделался вдруг тесен господину Дольски. Он хрипло откашлялся и для чего-то воровато оглянулся по сторонам.
— Понимаете, шеф… Он мне напомнил веши, которые только трое знали… Это. Это только я и Чан знали. И он сам — Коппер… Это было большим секретом…
— У тебя есть от меня секреты, Роман? — с искренним огорчением спросил Вась-Вась.
— Так… Я же тогда еще на вас не работал, шеф… А вы ж сами говорите, что уговор дороже денег.
— Говорил, — не очень охотно согласился Градов. И добавил задумчиво: — Выходит, не такие уж и сказки это все… Слушок этот — про «второе пришествие»…
— Выходит… — дрогнувшим голосом признал Рыбак и тут же продолжил торопливо оправдываться: — И потом… Я ж считал, что это дело конченое. И вспоминать его нечего… Чана Господь прибрал сразу почти что… А что уж он никому сболтнуть не успел, так это точно…
— Так чего ж такого он сболтнуть не успел? — В голосе Вась-Вася звенела ледяная злость.
— Так дело вот в чем… Чану ведь кто Коппера заказал?
— Так это ж дураку известно… Его же лучшие друзья из «Абсолютной гарантии» той… — разочарованно пожал плечами Вась-Вась.
Рыбак скривился:
— Так вовсе и нет, шеф…
Он наклонился к самому лицу Градова.
— Он сам… Копперхед заказал сам себя! Вот так, шеф… Такая вот загогулина…
Глава 4
БОГ ПОТЕРЬ
Прежде чем тронуться на встречу с погандем Фугу, Шишел забрел в свой номер в «Ротонде» и, насколько мог. привел себя в порядок. А заодно отдал должное уже самого его начавшей раздражать привычке — чуть-чуть погадал себе на книге, неведомо зачем подсунутой в его багаж. Загадал страницу и строку. Раскрыл в нужном месте. И наткнулся на слово «потери». Привычно уже вернулся к началу абзаца и прочитал:
«Распространено мнение, что за все в этой жизни надо платить, — витийствовал добродетельный Бонни в пору послеобеденного отдыха. — Иные мыслят поэтому, что и любые потери их будут вознаграждены сторицей и являют тем самым некую ссуду, данную Судьбе под неплохой процент. Но меж тем даны нам и потери невосполнимые, неразумием нашим порожденные. Не стоит рассчитывать на вознаграждение за них ни на том, ни на этом свете, ибо нет хуже греха, чем мысль о том, что можно торговаться с Судьбой».
На что Грогги Злобный Свистун неизменно возражал, ожидая, пока поспеет на огне его бобовая похлебка: «От вас самих, дурни, — говаривал он почтительно внимавшим ему, — от вас самих зависит, воздается ли вам за ваши потери и будут ли эти потери для вас малы или велики. А все это потому, что только от вас самих зависит, какую плату вы сможете и захотите урвать у Судьбы взамен нанесенных ею потерь И мера этой платы — это та мудрость, которую вы сможете извлечь из них. Да будут потери малыми.
