— Время!
Пронзительный луч ударил в воду, высветив ее до придонных валунов. До последнего мига я не верил в удачу, но расчет оказался идеален — чудище возникло подо мной, как на ладони. На секунду оно застыло, словно бы в ослеплении, а я уж подбрасывал к плечу гранатомет, наводя на цель. Оставалось спустить курок, но палец точно окаменел. Или я плохо ему скомандовал. Ну давай, охотничек! Что могло разладиться в тебе?
Пока я разбирался с собой, в воде и впрямь будто шарахнул взрыв, взметнув брызги к самому прожектору. Непроизвольно я отпрянул, и, возможно, это меня спасло, потому что в следующий миг снизу вырвалась струя пламени, в слепящем сиянии которого померк прожекторный луч, шибанула по прибору. И теперь взорвался уже он, разметав пылающие брызги.
Ударной волной меня швырнуло в бассейн, и только это уберегло от ожогов. Благоразумно переждав в глубине, пока над поверхностью отбушуют багряные всполохи, я вынырнул, отплевываясь, — уже в кромешной тьме. Действительно — но, мне сегодня везет. Как утопленнику.
От злополучного прожектора остался обгорелый остов, а замечательные линзы стекли по опоре, застыв в безобразную блямбу, еще испускавшую розовое свечение. Внизу было тихо, но теперь мне и вовсе расхотелось долбать туда из гранатомета. Пожалуй, с охотой я погорячился: добыча-то не по моим зубам. Тут требуется ракетная установка, не меньше, и еще надо успеть садануть первым. Но как интересно жить стало, а? Что ни ночь, новые радости!
У входа в дом меня поджидал Хан со своим наездником. Обзор отсюда открывался отличный, и поглазеть им было на что: не каждый день хозяин валяет такого дурака. То есть валяют как раз хозяина, а уж кто тут дурак…
— А если б я пошел ко дну, — спросил я, стряхивая с себя воду, — ты сиганул бы в бассейн вместе с малявкой? Или его бы поберег?
Впрочем, у Хана хватило бы ума стряхнуть с себя котяру, а уж потом заняться моим спасением. Он всегда отличался рационализмом.
Сопровождаемый личным зверинцем, я вернулся в кабинет, снова подсел к экрану. К счастью, наскальная камера не пострадала и в лучшем виде продемонстрировала, как раздраженная светом громадина плюнула в меня струёй плазмы, а затем продолжила путь, видимо, вполне удовлетворенная. С чем и поздравляю всех нас — уж это ни в какие ворота!
Качая головой, отправился в гостиную проведать ползунов. Недавний взрыв не потревожил их — ну мало ли что бухает рядом с домом? Впрочем, и отсюда разносились бухи да грохотанье: усевшись за пульт, Леха гонял в одну из старейших стрелялок моей коллекции, для которой еще хватало обычного экрана и мышки с клавиатурой. Настена, свернувшись в клубок на диване и натянув одеяло по самый нос, сонно следила за ним из-под мохнатых ресниц. Напряжение наконец оставило девочку — может, впервые за много дней. Наверняка и лекарствами ее накачали. А уж кто убедил гостью, что я не опасен, гадать не берусь.
А завтра опять в норы? — представил я, содрогнувшись. Экое свинство!.. И кто тут главная свинья?
— Хочу показать кое-что, — сказал я, вставляя диск в щелку визора. — Конечно, не дай вам бог!
Изображение, понятно, скакало, но крыску можно было рассмотреть во всех деталях, довольно страшненьких.
И как топорщила игольчатую щетину, увеличась едва не вдвое, и как скалила пасть, выставив на обозрение ряды треугольных зубьев, и как бросилась на меня, угодив под отчаянный удар.
— Значит, не выдумали их? — обмирая, спросил Леха.
— Как видишь, — подтвердил я. — Придется вам менять привычки либо снаряжение. А лучше и вовсе убраться наверх.
Будто для них там приберегли место! Если дети — наше будущее, как бы и остальным вскоре не пришлось зарываться под землю.
— Кстати, что вас напугало сегодня?
— И не так уж мы испугались, — возразил Леха, покосясь на подружку. — То есть неприятно, конечно…
— Лучше быть умным, чем храбрым, — изрек я. — Что за субчики — разглядели?
— Один вроде большой, — наморща лоб, сказал малец. — Вот другие…
— Ну?
— Да не понял я. Они гнались за нами, где взрослому не пролезть, но такие быстрые, сильные — ух! И все тишком, не перекликаясь. Хотя большой вроде направлял их.
— Молча?
В растерянности Леха пожал плечами: дескать, сам удивляюсь.
— Еще что-нибудь? — спросил я. — Не смущайся, гони любую лабуду!
— Да все вроде бы…
— Н-да… Ладно, развлекайтесь тут. Если что — я в кабинете.
Вернувшись к экрану, я снова принялся любоваться чудищем, прокручивая кадр за кадром. Затем, поддавшись импульсу, вызвал по прямому проводу Аскольда. Как и предполагалось, он еще не спал. Хотя был очень занят, судя по обвивающим его торс смуглым ножкам. Я насчитал их три, и смотрелись они недурно. Хотя походили друг на друга, будто принадлежали одной. Знакомый вариант, да и ножки известные.
— Ты хотел ясности? — спросил я. — Может, это ее прибавит?
И пустил на монитор Аскольда последнюю запись, по собственному монитору наблюдая за его лицом. Он смотрел внимательно, хмурясь все сильнее, хотя изящные ступни оглаживали его без передыху.
— Это из какой фильмы? — поинтересовался главарь скучным голосом, когда запись кончилась. — Могли и получше снять!
— Наведайся ко мне завтра, — предложил я. — Увидишь последствия.
Он помолчал, задумчиво жуя губу, наконец сказал:
— Ладно, вот проведу занятия с личным составом…
— И вчера я очень удачно… искупался. Рассказать?
— После, Родик, — повторил главарь с легким нетерпением. — Хочешь и вовсе с настроя сбить?
— Ну, кувыркайся, — разрешил я. — Недолго осталось. Но тут снова включились подводные глазки, установленные под бережком, и послали картинку сразу мне, на свободный экран, и Аскольду — по накатанной тропке. И гляделась картинка жутко: из темной мохнатой стены будто вытекал шевелящийся поток водорослей, струясь меж камней. Наконец и «нити» отправились на охоту.
Да, теперь ночью не поплаваешь. То есть не больше одного раза.
— Живой репортаж, — объявил я. — Как по заказу.
— Умеешь ты отбить желание! — в сердцах сказал Аскольд, сбрасывая с себя чужие ноги. — До утра не мог подождать?
— Я-то запросто. Ты вот у них спроси, — кивнул я на экран.
— Ну черт с тобой, губи мою личную жизнь!
Ухмыльнувшись, я перекачал на его комп свежие записи, сопроводив кратким комментарием, но в подробности вдаваться не стал — если достанет ума, сам задаст правильные вопросы. Если же нет… Тут я не судья ему.
— А у тебя ничего нового? — спросил затем.
— Меня Алмазин зазвал на прием. — Аскольд тщился говорить небрежно, но в голосе звучало торжество. — Вот завтра и схожу — выясню, чего хочет. Дружить надо с равными, верно?
— Именно. А ты ему на один чих — прихлопнет и не заметит. Давай-давай, прогуляйся!
