все двери, пока наконец не угодил в незапертую. Сейчас же нырнул внутрь и замер в кромешной тьме, прощупывая ее мысле-облаком. Особенного не обнаружил: обычная кладовка — довольно тесная, загроможденная, затхлая. Последнее, впрочем, не странно, учитывая назначение комнатки, хотя в целом вентиляция работала на диво — не хуже, чем в прежнем метро.
Ощупью он распаковал Тима, уложив на подходящий ящик. Затем попытался разглядеть в стенах проводку, однако не преуспел, как будто кладовку обесточили снаружи или проводов не было вовсе, — значит, придется и дальше обходиться без света.
Огорчаться не стал, тем более в темноте обострялись прочие его чувства, включая диагностический дар. Стараясь не отвлекаться на снующих по коридору голышей, Вадим наскоро обследовал приятеля.
Как и предполагалось, Тима усыпили, однако проделали это странным способом, даже обойдясь без лекарств, — попросту вогнали иглу в подходящий нервный узел. (Кстати, вполне в духе Шершней.) Соответственно и привести спеца в чувство труда не составило: лишь Вадим выдернул иголку, как похищенный зашевелился.
— Только не спрашивай, где ты, — вполголоса сказал Вадим, накрепко зажав ему рот. — Хотя бы сейчас обойдись без банальностей. Ну, ты вменяем?
С трудом Тим кивнул, сейчас же получил свободу действий и ошалело закрутил головою по сторонам.
— Не пугайся, ты не ослеп, — добавил Вадим. — Просто здесь темно.
— Хорошо, а где тогда ты? — сипло выдавил Тим. — Остальное как-нибудь домыслю.
— Мыслитель! — фыркнул Вадим. — Был бы умный — не угодил сюда.
— Это мудрые не попадают в ситуации, умные с блеском из них выпутываются.
— С треском, — буркнул Вадим. — Мы у Шершней, понял? И в сотне метров под землей. Пока нас не хватились, а снаружи толкотня, но при некотором везении можно добраться до транспорта.
— Это в одних-то трусах? Представляю!
— А вот твои семейные придется снять, — решительно сказал Вадим. — Вместе с цветами. Чтоб ты знал, здесь не принято носить даже гениталий, — но твой гвоздик еще разглядеть надо!
— Погоди, — растерянно попросил Тим. — Чего-то не поспеваю… Там что, одни кастраты?
— Сейчас — да. Им все до лампочки, но за ними приглядывают сверху, так что сам понимаешь… И шевелись, ладно? Если не слиняем сейчас, потом случай вряд ли представится.
Несколько раз Тим глубоко вздохнул, успокаивая нервы, затем сел, спустив ноги на пол. В сомнении затеребил просторные трусы, спросил:
— А ты не валяешь дурака? Сейчас выйдем, а там… Юля.
— Снимай, снимай, — подстегнул Вадим. — Сдался ты ей!.. Лучше оставить здесь трусы, чем их содержимое.
Поднявшись, Тим покорно разоблачился, и тотчас Вадим повел его к выходу, держа за локоть. Выждав, приоткрыл дверь и скользнул наружу, легким рывком преодолев последние сомнения приятеля. Один за другим они зашлепали в сторону зала, а навстречу уже брела понурая пара бесполых, неся на плечах очередного похищенного. Тим чуть замедлил шаг, изумленно вглядываясь, но Вадим тотчас щелкнул языком, поторапливая, и коротыш снова прибавил, стараясь не отставать от рослого спутника. Видимо, загадочный облик голышей его впечатлил.
В зале мало что изменилось, только из тюков на полу остался один, а предпоследний уже уносили двое кастратов, и больше тут не было никого.
— Делай, как я, — шепнул Вадим, направляясь к мешку и при этом неотрывно следя за реакцией надзирающего «ока». Одним движением друзья забросили куль на плечи, размеренно зашагали к тележке, так и оставленной на виду, — будто у них что-то засбоило в программе. Опустили его в кузов и так же неспешно, с обеих сторон, забрались на переднее сиденье.
— А вот теперь держись! — сказал Вадим, срывая машину с места.
И вовремя, потому что в следующую секунду под сводом раздалась очередь, а позади беглецов камень вспахали пули.
Натужно воя, тележка понеслась вверх по тоннелю, с каждой секундой наращивая скорость, — как выяснилось, резервов у нее хватало. Дорогу Вадим запомнил накрепко, и его мысле-облако помогло — иначе б он вмазался в стену на первой же развилке, поверив голографической ловушке Шершней (на поверку оказавшихся не такими беспечными). Когда Вадим направил разогнавшуюся тележку на то, что казалось несокрушимым монолитом, Тим только и успел, что обреченно ахнуть, как видно, прощаясь с жизнью. Зато потом, когда они влетели в новый, нежданно открывшийся тоннель, долго чертыхался, изумленно оглядываясь.
И перекрестков здесь обнаружилось много больше, чем показалось Вадиму из-под лавки, — вообще это походило на громадный запутанный лабиринт, пробраться через который неподготовленному человеку вряд ли бы удалось. Каких трудов и скольких затрат стоило его вырыть да еще выложить изнутри гранитом, которого в губернии не так много, и мрамором, которого нет вовсе, а вдобавок оборудовать страж-системой, сюрпризами и странными светильниками, помещенными у самого пола!
Очередной раз Вадим повернул за угол и едва не затормозил, увидев поперек тоннеля три зловещие фигуры в шипастых латах и с громоздкими огнестрелами в руках. Разом они вскинули стволы к плечам, разом нажали на спусковые крючки — огнестрелы застрочили, Тим запоздало вскрикнул, — а тележка уже неслась дальше, пронизав латников, точно мираж. Впрочем, они и были миражом, как определил Вадим на второй, более пристальный взгляд, — еще одна ловушка, устроенная предусмотрительными Шершнями.
Затем путь преградило бронированное чудище, распахнув чемоданную пасть, утыканную неправдоподобными зубами (такого красавца Вадим не видал даже на фотках крутарей); потом — бушующее пламя, готовое за секунды сожрать любого; следом — разверзшаяся сразу за поворотом бездна, из которой клубился сизый дымок. Тим уже не вскрикивал и не охал потерянно, только жмурился да сильнее стискивал поручни, когда они пронизывали новый мираж, а затем долго озирался, будто сравнивал свои впечатления с разных ракурсов.
— Знаешь, — вдруг заявил он, едва разжимая вздрагивающие челюсти, — похоже, эти ребята не сильны в красках. То ли плохо их чувствуют, то ли не умеют воспроизвести. Зато формы безупречны!
— Полагаешь, это устроили дальтоники?
Тим воззрился на приятеля с изумлением.
— А чего, — ответил он чуть погодя, — вполне может быть. Ну не полные, конечно, — просто спектр поуже, как у неисправного тивишника. И все равно о подобном уровне голографии я даже не слышал! Вообще, не находишь, что наше отступление смахивает на погоню Кощея за Иванушкой и Василисой?
— Только у тех задницы не были голыми, — хмыкнул Вадим. — Хотя — кто знает! Как известно, «русской литературе свойственно целомудрие» — может, при записи причесали и сказку?
— На твоих чреслах хоть что-то сохранилось, — с завистью сказал Тим. — А каково мне?
— В морге все голые, — успокоил Вадим. — Сначала выберись.
— А там кто? — Тим ткнул пальцем за спину. — Может, глянем?
— Пожалуй, пора.
— Ну да, а то вдруг он задохся! Зачем нам выкладываться из-за покойника, верно?
— Он-то живой, будь спокоен. Только…
— Что?
— Только это не он, — заключил Вадим. — Ты взгляни.
Растерянно покосясь на приятеля, Тим перебрался в кузов, распахнул сверток.
— Черт, девица! — пробормотал он. — И тоже — нагишом.
— Ты против?
— Да нет, ей идет… Только что она вообразит, когда очнется и увидит рядом нас, особенно меня?
— А на тебе особенном — его, красавца, — усмехаясь, продолжил Вадим. — Да уж, тут-то тебе не отбиться!
