своим жертвам: «Тут ничего личного».
— Но сейчас мы попутчики?
— Естественно, раз едем в одной машине.
Впрочем, они уже заворачивали в укромный дворик, густо заросший кустами сирени. Раздвинув ветки, колесник скользнул к обшарпанной кирпичной стене, затем и дальше — в нежданно открывшийся проем. Не успела Кира затормозить, как ворота пoзади них встали на место, погрузив гараж в сумрак, рассеиваемый только парой настенных фонарей. Однако даже их хилого света хватило Вадиму, чтоб оценить строгий уют и безукоризненную чистоту этого места, вполне подходившие к нынешнему облику Киры. Приоткрыв дверцу, девушка грациозно выпорхнула наружу, сияющим пальчиком поманила Вадима за собой. И что ему оставалось?
2. Кое-что в придачу
Вдыхая дразнящие ароматы, он следом за Кирой поднялся по узкой винтовой лесенке, через низенькую дверь вступил в затененную комнату и сразу уткнулся взглядом в сухощавого невзрачного человека, угнездившегося в глубоком кресле. Укоризненно покачал головой, хотя почуял того еще со двора.
— Это не засада, — быстро возразила Кира. — Я же обещала!
— Насколько я разбираюсь в шефах, — предположил Вадим, — это один из них. Наверно, твой самый любимый, непосредственный? — Он вздохнул: — Все же решили меня дожать? Ну, бог в помощь.
Оглядевшись, опустился на диван, столь же комфортный, как прочая здешняя мебель, разбросал руки по спинке и вытянул ноги. Везет мне сегодня на начальство! — отметил с легкой усмешкой. Правда, после Бондаря это, пожалуй, шажок вниз.
— Итак, — бесцветным голосом заговорил шеф, видимо, продолжая играть в невидимку, и вдруг улыбнулся с внезапным обаянием: — Итак, вы и есть тот самый Вадим, «одним махом семерых побивахом»?
— Вам видней, — сдержанно откликнулся «тот самый». — Затем у вас и подчиненные, чтобы докладывать.
С любопытством, но не впрямую он разглядывал хозяина, заодно просвечивая, словно рентгеном, своим мысле-облаком. Помимо прочего под одеждой обнаружилась пара компактных огнестрелов, неприметных снаружи. И тело у гардейца оказалось редкой тренированности, хотя снаружи не скажешь. Похоже, боец он классный.
— А меня можете звать Алексом, — разрешил шеф. Усмехнувшись, Вадим пробормотал:
— А где же тогда ваш Юстас?
— Простите? — не расслышал тот. Или сделал вид, что не расслышал, поскольку чуткость имел редкостную, почти запредельную — тоже из доморощенных экстрасенсов.
— Так, пустяки, — сказал Вадим. — И что желаете, Алекс? Рассказать сказочку про доброго государя, окруженного злыми боярами?
— Зачем упрощать? — возразил тот, с завидной легкостью включаясь в дискуссию. — Однако почему его не сравнить — с теми же репрессорами, например?
— Да уж, рядом с ними кто угодно покажется голубком! Не за этим ли их и держат, а?
На секунды удалившись на кухоньку, издали похожую на симпатичную декорацию, Кира вернулась с просторным подносом, груженным фруктами и напитками. Похоже, хозяева имели представление о вкусах гостя — ни лишних градусов, ни калорий, не говоря о мясе. А может, их вкусы совпадали: боевую-то форму всем надо поддерживать.
Кстати, — подумал Вадим, а как попадают сюда эти плоды, как выдерживают бугорные перегрузки? Не из старых же запасов черпают?
— Недурно вас снабжают, — заметил он вслух. — Прямо с барского стола?
— Во всяком случае, перекупить нас трудно, — ответил Алекс. — Вообще, в Крепости можно жить, если имеешь что продать заправилам. Хотя это не самое важное.
— Теперь по сценарию мне нужно спросить: а что же тогда «самое»? — предположил Вадим. — Этого вопроса вы ждете? Допустим, я его задал.
— Допустим, — с улыбкой согласился хозяин. — Насколько понимаю, главное для вас — предельно ослабить управительский давёж, верно? Так вот, в нашей системе вы будете подотчетны лично мне, и у меня нет резона слишком на вас нажимать. А надо мной, сами понимаете, только Первый. Если нельзя вовсе избавиться от пирамид, почему не выбрать самую простую — пока еще можно выбирать?
— А что, уважаемый, — вдруг спросил Вадим, — «сексот» — это и вправду «секретный сотрудник»? — И процитировал зачем-то: — «Я с детства не любил овал!»
— Ты бы не придуривался, милый, — попросила Кира, разливая чай, клубящийся забытыми ароматами. — Серьезный же разговор!
— «О, — вскинул Вадим палец, — начинается!..» На самом-то деле я не подчинен сейчас никому, — продолжил он уже другим, доверительным тоном, — поскольку никто меня по-настоящему не нанял — то есть не получил моего согласия, искреннего и добровольного. Я не включен ни в одну из пирамид, понимаете? Все они властны лишь над моим телом, но вы желаете заполучить душу, ведь так?
— А почему не вернуться к реалиям? — сказал Алекс, прихлебывая оранжевый сок из запотевшего бокала. — Я не расположен сейчас говорить о душе. Это же надолго, верно?
— Хорошо, — кивнул Вадим. — К примеру, я не собираюсь исповедоваться — ни богу, ни начальству. Ну нет у меня такой потребности! Доложиться по службе — это одно, а…
— А большего не требуется, — вставил хозяин.
— Ну да, — не поверил Вадим, — у вас же там, в губернаторской гардии, как в небольшой, зато дружной семье? Вы всем словно отец родной, а перед трапезой положено помянуть молитвой Первого, благодетеля и кормильца. Но если кто подпадет под подозрение или просто попробует обособиться, ему тут же устроят родительскую субботу, и хорошо, если обойдется без летального исхода. Знаю я вас, фанатов высокой цели! Ради пользы можно в крови выкупаться и лучшего друга порешить, а грехи потом отпустите вы либо боссик повыше.
— Вы что же, против любых организаций?
— Ну почему — «против»? Я вне их, сам по себе. Кому от этого хуже?
— Но теперь вас взяли в оборот репрессоры. Не пора ли прибиться хоть к кому?
— Не очень на это напирайте, — предостерег Вадим, прохладно улыбаясь, — не то решу, будто вы же меня и подставили, чтобы затем использовать. Как понимаете, от таких домыслов доверия не прибавится. Кого можно завербовать, предварительно загнав в угол? Только будущих предателей!
— Но ведь что-то вы можете предложить, — сказал Алекс. — Иначе к чему разговор?
Вадим пожал плечами: как будто это я его затеял!
— Сотрудничество, — ответил он. — Взаимовыгодное, основанное на совпадении интересов. Не скрою, кооперируюсь не только с вами.
— Ну да, еще с крутарями, — щегольнул информированностью гардеец. — И с воображенцами — тоже конспираторы!.. Но почему я должен вам верить?
— А вы не должны, — сказал Вадим. — Как и я вам. Однако ваше вранье я почувствую, будьте уверены, а сам привык вести дела корректно. Если не переусердствуете с подозрительностью, в накладе не останетесь. Но попробуете из глупой жадности заглотнуть лишнее… — Он снова пожал плечами: мол, не взыщите. — Не устраивает?
— Все равно вас придется зачислить в штат, — заметил Алекс. — Даже поставить на довольствие — как тайного агента. Иначе репрессоры не отвяжутся. Тогда в чем разница?
— В самоощущении. Вы оплачиваете мои услуги, если хотите, но я остаюсь себе главным начальником. И никогда долг не задавит во мне совесть, и сами вы воздержитесь от наездов.
