1. Божий дом
Это была она!..
Вадим узнал ее сразу, еще не видя лица, даже не глянув прямо — просто мелькнуло на периферии зрения что-то стремительное, яркое и болезненно сжалось сердце.
А Эва уже шла к нему, обтянутая просвечивающим платьем, с умопомрачительной сияющей гривой, — привлекая взгляды, обжигая улыбкой, ослепляя, захватывая дух. Будто и не минуло двенадцати лет, такая была свежая и юная. Откуда она взялась?
Приблизилась, забросила смуглые руки ему на плечи, прижалась горячим телом. Теперь и на себе Вадим ощутил завистливые взгляды — глупцы. Эва одарила его нежнейшим поцелуем, и оказалось, что поцелуй не был ему неприятен, несмотря ни на что. Впрочем, Вадим давно признался себе, что без этого романа, короткого и бурного, его жизнь сложилась бы тускло. Но повторить такое? Боже упаси!
Однако и вырываться было глупо: слишком потешно это выглядело бы со стороны. Эва только казалась хрупкой, мышцы у нее стальные. И наверняка где-то неподалеку ошивается ее шкафоподобный напарник — в случайность этой встречи Вадим не верил.
Терпеливо переждав шквал восторгов, он продолжил путь. Эва смирно шагала рядом, обхватив его руку, рассеянно улыбалась. Напряженным бицепсом Вадим явственно ощущал (кретин, идиот!) ее упругую грудь: лифчиков Эва никогда не носила — да и к чему ей?
— И куда ты, такая нарядная? — поинтересовался он, стараясь звучать небрежно.
— Увидишь. — Женщина снова улыбнулась, заглянула в глаза. — Вспоминал меня?
— Нет, — сухо солгал Вадим. — К чему?
Эва рассмеялась, прижалась к нему плотней, обжигая телом, спросила:
— Нам хорошо было вместе, правда?
— Разве? Послушай, куда ты меня…
— Эй, — не отпуская его, Эва замахала рукой, — такси! Да стой же!
Теперь это звалось иначе, чем двенадцать лет назад, да и заглядывали частники-водилы в эти края разве случайно. Но ведьме было плевать на такие пустяки — удача ходила у нее по струнке.
Вадим позволил впихнуть себя в подлетевшую машину (чтоб Эве да отказали?), и они помчались куда-то. Хихикая, женщина щекотала языком его шею, покусывала за ухо, шептала непристойности. Вадим не отстранялся — ждал, пока утихомирится сама.
В самом деле, эта игра ей быстро наскучила. Фыркнув, Эва забилась в угол и замолчала отчужденно. А Вадим получил короткую передышку, чтобы прикинуть: на сколько же хватит его в этот раз? Можно не сомневаться: сюрпризов грядет достаточно. Снова его неудержимо затягивало в круговорот страстей и событий, и не было сил сопротивляться. Или желания. В самом деле, чего ему бояться — теперь? Разве могло стать хуже?
Не ты ль вчера молил о чуде? — спросил Вадим у себя. Вот оно и ниспослано, как по заказу. И сил сразу прибыло, как всегда в Круге, и навыков добавилось, словно бы в прошлый раз тебя не зарядили полностью или в дальних своих скитаниях блудная двоица накопила немало нового. Чего ж ты не радуешься?
Колесник был старенький, дребезжащий и, наверно, гонялся хозяином почем зря. Под чьей «крышей» тот обретался, судить было сложно, — частных шоферюг пасли многие стаи, хотя доходы от извоза падали с каждым годом. И риск для жизни у водил прибывал, несмотря на обещанную защиту. Ибо в крутарский осадок выпадало все больше «шушеры», плюющей на законы, — лишь бы урвать побольше и побыстрей. Соответственно росли расценки. С тех пор как Вадим сошелся с росичами, у него завелось некоторое количество монет, имеющих хождение в Вольных Зонах, — так что рассчитаться за доставку было чем. Тем более Эва, как и в прошлый раз, явилась к нему едва не голая, явно не отягощенная такой прозой, как деньги.
Руководствуясь ее подсказками, водила доставил парочку в угрюмый окраинный парк, похожий на небольшой лесок, к огромному зданию, окруженному узорной решеткой и светившемуся узкими окнами в сумраке подступавшего вечера. Только колесник затормозил, как Эва выпорхнула, предоставив Вадиму разбираться с водилой, и направилась к парадному входу. Устрашенный мрачностью и размерами пассажира, частник не стал жадничать, запросил по-божески, — так что Вадим успел расплатиться и догнать Эву до того, как она скрылась за массивными створками. Сейчас же ведьма снова вцепилась в его руку, словно готовилась применить силу, если добыча вздумает упрямиться.
Дюжие привратники (не придверные, нет — бери выше) впустили без возражений, будто знали их не первый год. Правда, на входе выдали по нашейной бирке, чтобы не спутать с халявщиками, проникавшими сюда невесть как. И тотчас ведьма ослабила хватку, предоставив Вадиму разбираться самому, но не теряя с ним ментальной связи. Зачем его притащили сюда, Вадим еще не понял, однако наверняка в этом был смысл. Кроме того, здесь и впрямь было любопытно.
Дом был старый, еще довоенной постройки, однако добротный, просторный, со многими кабинетами, коридорчиками, лесенками, в которых с непривычки легко было заплутать; с обширным подвалом и уютным двориком, изолированным от парка высоким забором. Когда-то здесь заседали управители Объединенного Союза, и тогдашние творцы, достигнув сего звания на излете лет, почтенные и седовласые (или лысые), хаживали сюда как на службу, дабы выторговать еще крошек либо «повращаться», окунувшись в терпкую атмосферу придворного интриганства. И посплетничать в тихих прихожих, устланных пышными коврами, или на тенистых скамейках, затерянных меж кустов.
Потом, когда развалился большой Союз, а следом стали сыпаться малые, из-за Дома разгорелась шумная свара, затеянная самозваными наследниками. Кончилась она лишь после Отделения, с переводом признанных творцов в куда более роскошную Студию, действительно ставшую для них храмом. А в опустевшем было здании завелись новые обитатели, принявшись раскручивать те же игры, будто за десятилетия здесь отравился даже воздух. Но, в пику старым, эти звали себя Вольными Творцами. И поначалу Вадим даже с ними дружил.
Поглядывая по сторонам, он двинулся забытыми маршрутами. Об Эве старался не думать, хотя проще было не думать об остальном. Ее мятущаяся натура и раньше плохо стыковалась с его делами, а что могло измениться теперь? От дел не откажешься, Эву не переделать — как быть?.. Вадим пожал плечами: терпеть, как и всегда. На экскурсию-то меня хватит?
От прежнего достатка здесь сохранилась мебель, запыленная, исцарапанная, но столь же основательная. Да еще ковры, истертые и замызганные, ибо за Вольными Творцами некому было прибирать. Вдобавок выяснилось, что Дом куда больше приспособлен для жилья, чем казалось со стороны. Здесь даже предусмотрели душевые, пристегнув к обширным кабинетам; а рабочие столы могли соперничать с двуспальными кроватями, стоило лишь разложить на них одеяла и тюфяки, запасенные в тумбах. Впрочем, устроить лежку можно было и на коврах — чтоб не звездануться с высокого алтаря, где во славу Творчества принесли, наверно, немало жертв, заодно лишая иллюзий восторженных глупышек.
Нагрянувшие ниспровергатели попытались из здешнего «храма» устроить монастырь, то есть и впрямь сюда вселиться, предавшись творчеству вдали от искушений и забот. Но, во-первых, искусов хватало и в Доме, благо угнездился он не «за горами, за долами». Во-вторых, многие новички тут не задержались, ибо вскоре их тоже поглотила Студия, поначалу бравировавшая всеядностью, а затем и успешно переварила — понятно во что. Тем не менее кое-кто, из самых неудобоваримых, все же зацепился за Дом, постепенно обрастая сподвижниками. А некоторые и впрямь тут обосновались, непонятно как зарабатывая на жизнь и где отовариваясь. Видно, в их природе было заложено отвращение к службе (как у Вадима), а может, и неприятие любой работы (чего б Вадим не осилил). Но жили они не так плохо, судя по раздувшимся животам и оплывшим ряхам. Общий вес Вольных Творцов за эти годы вырос изрядно, и пухли они явно не с голодухи.
А первой из знакомых, на кого Вадим здесь наткнулся, оказалась его недавняя сотрудница по КБ, не раз грозившая «уйти в монастырь». Вот и ушла, правда в мужской — по большей своей части.
— Бог мой, Лариса! — удивился он. — Когда успела сменить ориентацию? Ведь Режиссера тут кроют почем зря — вместе со всей Студией!
