— И по глазам. А еще по повадкам — на такое хватает даже моей прозорливости.
— Хорошо, я одинока, — признала Энни. — Ты доволен? Теперь могу быть свободна?
— Э-а, — качнул он головой. — Есть еще неясность. Помнишь тех погонщиков на вертолете?
— И что?
— Они пытались меня захватить, — пояснил Геральд. — Хотя проще было бы взорвать машину. По-твоему, их смутило наличие пассажира?
— Да мне откуда знать?
— Я пробовал разные объяснения. Но подошло одно: погонщики не желали рисковать тобой. Выходит, вы заодно.
— Гарри, — прошептала она, — это безумие. Ты же сам говорил — помнишь? Ну оглянись на себя!
А что, недурной ход — можно сказать, актерская находка. Или все-таки режиссерская? И кто тут режиссер?
— Да уж извертелся весь, — сказал Геральд. — Я бы и сам охотно списал это на паранойю. Так ведь как назло: одно к одному. И каратели за меня принялись после твоего звонка. И умеешь ты слишком много для случайной спутницы, и хороша до безумия, и привязать к себе умеешь, как никто… Чтобы такой алмаз да подобрать на обочине? При всем желании не могу поверить!
— Гарри, послушай…
— Энни, не надо усложнять, — попросил он. — Я ведь не добиваюсь признания — оно не требуется. Я только хочу понять: почему?
Ее выражение изменилось, хотя не настолько, как можно было ожидать. Глаза сузились, зрачки сдвинулись, нацелясь на Eagles, по-прежнему лежащие рядом с бароном. Затем опять сосредоточились на его лице. Кажется, Энни действительно решила не усложнять.
— Поверь, Гарри, — произнесла она уже другим голосом, ровным и более низким, — это не имеет никакого отношения к моим чувствам к тебе.
— «Таково предписание», да? — с кривой ухмылкой сказал он. — Право, иногда делается горько, что я сделался докой в этих делах. Или причина в том, что часто обжигался? Понимаете, сударыня, недоверчивость прямо-таки впиталось в кровь — ничего не могу с собой поделать.
— Что, — негромко спросила Энни, — мы опять на «вы»? Это в каком же контексте, позвольте узнать?
— Увы, не в том, очарование которого мы смаковали в наш первый вечер. Таким способом я отстраняюсь, моя милая. Ей-богу, было бы легче, если бы вы изменили мне как-то иначе!..
— Потому что вас подвело ваше прославленное знание людей? Или оттого, что всего вашего обаяния не хватило меня перевербовать?
— А разве я вас вербовал?
— Ну да, вы просто предложили службу! Немножко секретарь, немножко любовница…
— Не передергивайте, Энни. Второй пункт в нашем контракте даже не подразумевался. Это — ваша инициатива.
— Анна Аркадьевна, пожалуйста, — поправила она. — Раз уж вы решили отстраниться.
— Это я-то решил? — изумился Гарри. — Ну, знаете!..
— Только не говорите, что любили меня.
— Да полно вам, Энни. Любил, не любил… Разве дело в словах?
— Конечно, кругом виновата я. И что бы вы ни сотворили со мной, вас это оправдает.
— Успокойтесь, — бросил он. — Вам совершенно ничего не грозит. «Что бы ни сотворил», надо же!.. Помимо прочего, в этом нет никакого смысла.
— Может, и нет, — сказала женщина. — Для вас.
— А для кого есть? — насторожился Геральд. — Кстати, кто папенька нашего ангелка? — спросил он, следя за ее лицом. — Не сам ли Ульян? И теперь не пожалел для друга самого дорогого!..
— Вам претит быть вторым, да?
— Не по очередности, — покачал он головой. — По значимости. Уж если мне предпочитают Богомола…
— Думаете, у меня был выбор? Когда локоть вывернут к самым плечам, и козла полюбишь.
— Любовь к своему насильнику, видимо, наше национальное завоевание, — сказал барон. — Экий психовыверт, а?
— Если насилия нельзя избежать, лучше притвориться, что по согласию.
— Вот тут мне трудно судить — опыта маловато.
Чуть поерзав, Энни, как и ночью, села у двери, обхватив колени руками.
— И что теперь? — спросила она. — Развод и девичья фамилия? — Затем, поскольку Геральд молчал, прибавила: — Очень сердиты на меня, да?
Осталось спросить: а не желаете ли, барон, отшлепать меня по попке? Конечно, заманчиво…
— Я вовсе не сержусь, — пожал он плечами. — Собственно, за что? Слегка саднит — это есть. К счастью, мы не успели притереться, иначе болело бы намного сильней. Хотя я имел на вас виды, даже долгосрочные.
— «Парень девушку целует, хочет познакомиться»? — насмешливо спросила Энни, забрасывая руки за спину и прогибаясь в пояснице настолько, что груди задорно выпятились. — Видите, и миледи из меня не вышло. Не удается ввергать мужчин в безумства!..
Ишь, выходит, и у нее те же параллели?
— Ну, не переживайте, — сказал Геральд. — Просто я тертый калач… местами даже протерся насквозь. С другими может повезти больше.
— Не такой уж и тертый, — возразила женщина, вырывая из-за косяка руку и направляя на него пистолет. — Сидеть!
Проделано это было быстро, а главное, вовремя — как раз в момент, когда клиент размяк. Барон даже не дернулся.
— Что же ты, Гарри? — спросила она укоризненно. — А еще профи, хотя и бывший… Или все-таки стареешь?
Целилась Энни в нужную точку, рассчитывая отключить сразу. Впрочем, она еще не видела Геральда в настоящем деле.
— Не бей по больному, — проворчал он, разбрасывая руки подальше от Eagles. — И на молодуху бывает проруха.
— Прости. Но теперь, если не против, поспрашиваю я.
— Выдвигаю контрпредложение: спрашиваем по очереди.
Помедлив, Энни кивнула:
— С другим я бы еще поспорила…
— И не могла бы ты чуть развести ступни? Спасибо.
— Так хорошо, да? Ну, Гарри, ты молодец — я восхищаюсь, ей-богу!..
— Не спеши, — вздохнул он. — Не такой уж я герой. Но этот ракурс мне всегда нравился.
— Стало быть, начинаем беседу? — Чтобы не уставать, женщина оперлась запястьем о колено. — Точнее говоря, продолжаем.
— Но я-то не держал тебя на мушке, — напомнил Геральд.
— Как будто это не подразумевалось!..
— Лишь тобой. А я и в мыслях не держал.
— Ладно, Гарри, к делу!
— А кто против? Хотя…
— Что?
— Собственно, куда спешить? Компания мне нравится. Вид… — Он наклонил голову, вглядываясь. — Вид открывается замечательный.
— Ну хватит паясничать, Гарри!
— А твое заключительное слово всему положит конец. Ну скажи, что со мной тебе было славно и что ты станешь жалеть о потере. Ведь это послужит мне утешением. И где сыщешь второго такого жеребца
