— чтобы борозду не портил, а выносливостью не уступал молодым… Или меж нами было еще что-то?
— Вообще я должна была поставить точку еще ночью, — призналась Энни. — Но ты был на таком подъеме вчера…
— …что тебе захотелось добавки?
— Именно. Вдобавок, я настолько вымоталась — в самом деле, как отрубилась.
— В чем же дело? — спросил он. — Можно меня приковать, и — пользуйся.
— Ты не дашь мне такого шанса, — сказала женщина с сожалением. — Я в безопасности, пока держу тебя на мушке. А стоит подойти… И потом, твои руки, Гарри, — как же без них?
— Тогда возьми с меня слово, — предложил барон.
— Н-нет, — покачала она головой. — Конечно, я верю тебе… но всегда остается риск. А у меня сын, понимаешь?
— Как не понять — святое дело!.. А тебе не влетит за задержку?
— У меня оправдание. — Энни кивнула на экран: — Эта твоя находка. Чего ты нашел там, что переменился ко мне настолько?
— Это оправдание ты выдумала, — возразил Геральд. — Наверняка же вы умеете читать — и даже быстро, как сама призналась.
— Но мы не увидим того, что разглядел и понял ты. Ведь Бур — твой друг.
— Энни, Энни!.. Ты успела меня узнать. Неужто думаешь, что я стану выторговывать у Богомола жизнь?
— А как насчет моей жизни? — спросила она тихо. — И жизни моего сына?
От такого довода барон даже рассмеялся:
— Господи!.. Ты хотя бы отводи пистолет, когда давишь на жалость. Это же смешение ролей!
Упрямо женщина помотала головой.
— Я не могу рисковать, — сказала она. — Ну, ты ответишь? Мы договаривались: по очереди.
— В рукописи есть намеки, понятные единицам, — ответил Геральд. — Я в это число вхожу, насчет Богомола не уверен. Хотя, если подойти к ней, как к шифровке… С другой стороны, зачем? Наверняка Ульян и так знает многое.
— Это нужно знать мне!
— Да? — удивился он. — А разве вы не одно? Ибо сказано: «муж и жена одна…» Или один Черт? — И сам же фыркнул: — Эк меня занесло!
— Мы не супруги, сам знаешь. Даже не любовники — давно.
— Разве Богомол время от времени не подминает тебя? — хмыкнул барон. — Да не поверю!.. Чтобы не забывала, кто главный тут, и для разрядки. Удобно же иметь такое под рукой.
— Тебе нравится в этом копаться?
— Извини, — теперь отступил он. — Вообще твой пистолет нас уравнивает — не заметила? Хотя и не Kolt.
— И слава богу, — откликнулась Энни. — А то привык подавлять!..
А что, вполне милая беседа, подумал Геральд. И чем она завершится: выстрелом в голову?
— Теперь моя очередь спрашивать, — сказал он. — Все в этом сюжете выстраивается — более или менее. За исключением пустяка: как вы узнали, что я нагряну? Ведь до последней минуты я колебался.
— От Лущенко.
— Ага, все же сотрудничаете с ним!.. А откуда прознал Лущ?
— От прорицателя. Тот назвал время и маршрут.
— И прихромает некто в одном штиблете, — продолжил Геральд насмешливо, — и лишит правителя царства… И откуда взялся сей оракул?
Хотя правильнее спросить: это что, тот самый Пророк? Или они бродят стадами. Может, пора начинать отстрел?
— Зря смеешься. Он даже знал, что ты заглянешь в трактир. А чем приманить тебя, придумал Ульян — твои вкусы ему известны.
— Да уж, попадание в десятку. Будто с первых дней готовил тебя под это. Это же как нужно меня любить!..
— Послушай, — сказала она. — Если ты столько понял в этих листках…
— Ну?
— Что там нашлось про моего сына?
— Впрямую — ничего. Ни фактов, ни точных наводок. Скорее всего Бур не знал конкретики, а строил догадки… Либо черпал где-то откровения — на манер того прорицателя. И разбрасывал по тексту семена, надеясь, что они прорастут. Собственно, он и приехал сюда за вдохновением — чтобы напрямую подключиться к Космосу. Говорят, так и творятся шедевры: передираются без зазрения из вселенского банка. И ведь не ухватишь за руку!..
— А я смогу оттуда что-то вынести?
— Энни, это же не амбар! — хохотнул барон. — А ты не мышка-норушка. И даже не подруга Бура, чтобы понимать его, как я.
— По-моему, ты все же решил торговаться, — заметила она. — Твою жизнь на сведения о моем сыне, да?
— Давай внесем ясность, — предложил Геральд. — Если я верно оцениваю ситуацию, Богомол вертит тобой, играя на материнском инстинкте…
— Я не считаю это инстинктом.
— Детали, — отмахнулся он. — В ином случае ты не стала бы наставлять на меня пушку. Или хватает и твоего страха за себя?
— Ты же знаешь: я не трусиха. И умею оценивать шансы. При других обстоятельствах я бы поставила на тебя. Но здесь за Ульяна слишком многое.
— Выходит, ставишь на него?
— Не знаю, — сказала Энни. — Ты прав: дело не в словах. Но рядом с тобой мне тепло. А вот как станет без тебя? — Она зябко повела плечами. — Ты уверен, что сумеешь меня защитить? В том числе и от Черта.
— А-а! — произнес Геральд. — Ты тоже думаешь, что без Ульяна тут не обошлось?
— Что бы я ни думала, остается сын. Хочешь, чтобы я пожертвовала им ради тебя?
— Вовсе нет, — качнул он головой. — Когда начинают взвешивать, кто дороже да что важней…
— По-твоему, у меня есть выбор?
— А вот это каждый решает сам.
Геральд вдруг испугался, что она все-таки выстрелит. И тогда обратного пути не будет: это — за гранью. А разве нужна ему полная ясность? Да и кто вправе устраивать такие испытания?
— Лучше подумай вот о чем, — сказал он. — Наверняка Черт желает расправиться со мной сам, причем планирует это на будущую ночь. А Богомол велел убрать меня раньше. Как-то не вяжется с версией об их дружбе.
— Да, правда…— Затем она пожала плечами:— И что? Разве это меняет что-то?
— А если я скажу, что у тебя уже другой хозяин? — неожиданно для себя выпалил Геральд, будто и сам смог дотянуться до абсолютного знания. — Видишь ли, Энни, по моим ощущениям твоего сына забрал Лущ. Так что плясать теперь придется под его дуду.
Вот теперь женщина растерялась.
— Гарри, это нечестно, — воскликнула она. — Я же верю тебе!..
— Ты уж выбери одно, милая: либо верь, либо обвиняй в нечестности.
— Что… правда? Или ты придумал это, чтобы вывернуться?
— Знаешь, что я сделал бы, если бы на твоем месте сидел Ульян?
— Ну?
— Я бы испытал судьбу. И думаю, шансы у меня были бы неплохие. По крайней мере пару пуль я бы всадил в него, прежде чем отбросить копыта.
— А в меня, значит, стрелять не хочешь? — покривила Энни губы, — Или за себя боишься?
