медлительнее прежней, — при желании ее можно было даже обогнать. Тем более уводила она в сторону подземного завода, где парочка уже побывала. Но прежде чем Вадим решился на обгон, случай распорядился за него.
— Так, — раздался в его сознании спокойный голос Брона. — Кажется, мы напоролись!
— Ага, — охотно подтвердил Гризли. — Будет заруба!..
То есть их методичному и скрытному проникновению пришел каюк — впрочем, ожидаемый: колдуны обнаружили чужаков. Протянувшись по Кольцу, Вадим глазами Оксаны увидел просторный тоннель, больше похожий на длинный зал, и выдвинувшихся вперед росичей, уже изготовивших мечи, и парочку колдунов, безмятежно шагающих навстречу. А присмотревшись, узнал и тех.
Ферапонт и Банджура, два главных идеолога Крепости, вышагивали под руку. Но сейчас они мало напоминали враждующих старцев, зануду-моралиста и богемщика-распутника, каких разыгрывали из себя наверху, — те же громадные фигуры, та же неимоверная мощь, сквозящая в каждом движении, те же доспехи и мечи. И та же чугунная уверенность в своем превосходстве.
— Вам повезло, — сказал Вадим. — Насколько понимаю, это Третий и Четвертый. А значит, и Пятый не заставит себя ждать.
Ухватив под мышки Киру, он уже несся под потолком к месту назревающей схватки, петляя по тоннелям. Потоком воздуха девушку прижало к его груди, и тотчас она выгнулась, оплетя гибкими ногами его талию — будто оседлала, хотя и снизу.
— Пятого берем на себя, — вступила Эва. — Нам тоже не мешает размяться!
Вот это — кстати, с облегчением подумал Вадим. Кажется, шансы выравниваются. Всемером мы как-нибудь сумеем заломать троих — если вправду чего-то стоим!
— Тогда дайте мне Банджуру, — вызвался он. — Конечно, нехорошо сводить счеты…
Тем более наверняка это не тот Банджура, который в молодости таскал идеи и сюжеты, где только мог (благо вкусом был все-таки наделен), а утвердившись, принялся оберегать свой авторитет всеми доступными способами. Того хитрюгу, скорее всего, давно подменили, и даже не потребовалось особо преображаться. То-то удивлялись, почему Банджура такой живучий! И никакая зараза-то его не берет… А интересно, что стало с оригиналом? Вполне могли слопать, чтобы замести следы!
Когда Вадим ворвался под своды зала, росичи уже рубились с ограми, бодро звеня мечами. Все четверо получали от боя видимое удовольствие, будто тут «важна не победа». Может, оттого колдуны и не спешили пускать в ход фокусы, хотя наверняка умели побольше Мюнца. Им интересней было превзойти богатырей в голой силе, словно на своих нудных постах они стосковались по хорошей рубке. И колдуны явно одолевали — но странно, что перевес не оказался подавляющим.
Приземлив Киру рядом с Оксаной, Вадим подлетел к самой схватке и соскочил на пол между сцепившимися парами, прикидывая, к кому из росичей прийти на помощь. А заодно прощупывая облаком колдунов, чтобы определить, который из них мощнее. То есть кто тут Третий, а кто — Четвертый? Но неожиданно обнаружил полное равенство. Меж ними даже не протянулась братская нить. Зато их объединяло иное, куда более прочное.
— Господи, — произнес Вадим изумленно, — он же один! Это обманки, разве не видите? Он обзавелся двумя телами и скачет туда-сюда, сражаясь на два фронта. Потому его Сила и делится надвое! А вы думали, это вы такие могучие?
Тотчас огры отпрянули и, явно насмехаясь, исполнили «бой с тенью», двигаясь с такой абсолютной синхронностью, что смахивали на пару голографий, пущенных с одного проектора. Богатыри глядели на жуткий танец с недоумением и гадливостью, разочарованно морщась. Они-то уже представляли себя в сиянии заслуженной славы, венчающей их боевую доблесть!.. «И тут выхожу я — во всем белом!» — подумал Вадим едва не с раскаянием. «Какую песню загубил!..»
Но вслух сказал:
— А чего ждали? Чтоб колдуны, да не морочили!.. Радуйтесь, что нарвались на одного — иначе б я не поспел. И все равно: «первый тайм мы уже отыграли»? А я — так даже два.
Но какой удар для Крепостных моралистов! Если уж их верховный святоша, беспорочный отец Ферапонт, в своей второй ипостаси оказался местным Распутиным, развратником и святотатцем, почти Антихристом, поминаемым худым словом едва не в каждой соборной проповеди… И как он устроил такое раздвоение, как перепрыгивал из тела в тело — особенно когда те разбредались на сотни метров? Неужто объединил их Окном?
Молча Вадим двинулся на танцоров, продолжавших фиглярствовать даже здесь, в отсутствие благодарных зрителей — а следом направились богатыри, угрюмо набычась. Они уже ощутили в себе прилив сил, поднимающий их на новую ступень, однако не прочь были закрепить достижение. Росичи согласились бы записать на свой счет по половинке колдуна — не так плохо, если вдуматься! Это не какой- то бледнорожий вампир, вылупившийся из местных завистников. Это — огр!
Однако двуликий Четвертый не принял боя. То ли изменившийся расклад его не устроил, то ли уже нарезвился здесь, заморочив головы доверчивым богатырям. И даже говорить с ними не пожелал. Разом повернувшись, оба тела припустили прочь, с места набрав такую скорость, что даже Вадим, на своих огне-крыльях, вряд ли сумел бы догнать.
Но убежали недалеко. Молоденькие ведьмы, к которым до сих пор не относились всерьез, внезапно объединили усилия, чтобы подстроить врагу каверзу. На его пути взметнулись жаркие костры, выстроясь во много рядов, — будто все сожженные ведьмы решили вернуть палачам убийственное пламя!..
Вряд ли Четвертый успел бы затормозить, да он и не пытался. Лишь перестроился на бегу, одним телом прикрыв другое, и принялся прошибать огненные ряды, снося пылающие столбы, взрывая баррикады горящих дров и разгораясь сам с каждым преодоленным рядом. Инерции первого тела как раз хватило, чтобы добраться до последнего костра и повалить тамошний столб, обрушась вместе с ним в развороченную поленницу. Не задержавшись, второй двойник перемахнул опавший огонь и скрылся за поворотом — если обожженный, то не смертельно.
Ферапонт-Банджура поступился одним из тел (неясно каким, но это и не важно), зато сохранил главное: сознание. А оно и с уцелевшей половинкой способно натворить «море бед».
— Что за невозможная публика! — проворчал Брон, убирая мечи. — Только начинаешь проникаться к ним уважением, как они выкидывают такой финт!..
— С чего их уважать, если им плевать на все, включал себя? — возразил Вадим, прислушиваясь к битве, бушевавшей под сводами подземного завода. Это же «рабы — не мы»!
Заводской комп был искорежен первыми же Волнами, пущенными Эвой, а диспетчеры и выпущенные на волю трудяги разбежались кто куда, прячась от разыгравшейся в помещении грозы — с молниями, градом, смерчами и еще бог знает чем, вовсе несусветным. Даже смоляной туман клубился под потолком очень натурально, маскируя мелькающие фигуры громовержцев, затеявших свои, опасные для смертных игры.
Только теперь, когда Вадим почти сравнялся с колдунами, демонесса смогла раскрыться в полную мощь. А Адам силой и упорством уже походил на титана.
И сколько Пятый не старался, его все плотнее брали в клещи, перекрывая энергоканал, лишая Силы. Но от крайних мер пока выдерживались. Так что Вадим был там, в общем, не нужен — он и отсюда помогал чем мог, а большего ведьма не приняла бы.
— Все-таки их мало, — заметила Кира, подходя к мужчинам вместе с Оксаной. — Слава богу, конечно!
Сиятельные голышки непринужденно обнимались за талии, будто уже оценили сладость друг друга и при случае не прочь были бы распробовать. Ну да, общий труд сближает!..
— Это ведь не раса, не нация, даже не род, — сказал Вадим. — Это — семья, изгнанная своими же. Загорский царек и сотня его отпрысков от многих жен, поделенная на колдовские десятки, да бордельчик из высокородных шлюх, нашлепанных царьком же, плодовитым, как пчелиная матка! А нам даже десятка досталась ущербная — всего-то из семи человек, включая безрукого. Как-то они вызнали секрет, уже сгубивший в Огранде могущественный род Спрутов, и теперь с его помощью пытаются утвердиться на Земле, где в эти чудеса мало кто верит. Цель банальная: мировое господство, — однако требует большой подготовительной работы и предельной конспирации. Не знаю, как в других местах, но
