— Чтобы докапываться до главных пакостников, а не тратить силы, мутузя всех, кто подвернется под руку. Мы вовсе не воюем с Древними, но истребляем людоедов, откуда бы те ни взялись и что бы ими ни двигало.
— И что же, по-твоему, движет мной?
— Э-э… есть у нас байка про злобного карлу с длинной бородой, который так завидовал брату- великану, что подкрался к нему во сне и отрубил голову. Недомеркам свойственно завидовать исполинам.
— Недомерок? — удивился кощей. — Я?
И поглядел на Светлана с высоты своих пары сажен.
— Дело-то не в росте, — пояснил тот. — Пора бы тебе научиться видеть суть, раз такой древний. А внутри ты остался тем же мелким гоблином со злобной душонкой и завидущими глазками.
— А исполин — уж не ты ли? — ощерился Мифей. — В лучшем случае вы, люди, похожи на крыс. Вот рядом с ними вы — гиганты.
— Как ты неоригинален, старичок!..
— Если бы с вами не было Старших, я попросту похоронил бы вас под обвалом. Думаешь, у меня не хватит силы потрясти землю?
— Наверно, нас с Артуром можно завалить, — не стал отрицать Светлан, — если очень постараться. Выходит, ты до того боишься двух людишек, что готов порушить единственную дорогу наверх, лишь бы не пустить их к себе. Может, насчет нас было пророчество? Уж не предсказана ли тебе смерть от моей руки?
— Да что ты возомнил о себе, вонючий ублюдок?
— Это я-то вонючий? — возмутился Светлан. — Чья бы корова мычала!..
— Ты — ходячий мешок с кровью и дерьмом. Когда выверну тебя наизнанку, твое мерзкое нутро увидят все!..
Отборная ругань, посыпавшаяся затем с черных губ, подтвердила обширную эрудицию кощея. Вот с фантазией у него было хуже — намного.
— Ну и похабень — фу! — покривился Светлан, дождавшись паузы. — Вот это твой уровень, да? Надо же: царь, вершина гоблинской пирамиды!.. Да у нас бы тебя ни в один порядочный дом не пустили — не говоря уже о дворцах. Там, видишь ли, не жалуют чернь.
— Это вы против меня грязь! — рявкнул Мифей. — Вы все, включая ваших фараонов, императоров, султанов… Наш род ведет начало от Великих и существует десятки миллионов лет!
— Нашел, чем похваляться, — фыркнул Светлан. — Столько живете, а ума не нажили. Стыдно, братцы!
— Ишь сыскался умник!.. Думаешь, ты значишь что-то под луной?
— А ты очень хочешь доказать, что это не так, — парировал богатырь. — С чего бы, а? Откуда такой пыл? И кого ты убеждаешь: себя? Может, ты впрямь меня боишься?
«Черт, что я делаю? — подумал он с некоторой опаской. — Эдак Мифей набросится раньше, чем проболтается. И охота мне подставляться?»
Но взамен главарь орков закатил целую речь, где в подробностях изложил гостям, что он думает о человечестве и об отдельных его представителях, заявившихся сюда. Перечень претензий оказался длинным, но страдал, мягко говоря, предвзятостью, акценты были смещены безбожно. Светлан всегда поражался таким демагогам. И всякий раз вставала дилемма: то ли оратор настолько глуп, что сам верит в эту дребедень, то ли остальных считает дебилами. Кстати, при втором варианте он зачастую бывает прав — минимум наполовину.
— Видишь ли, дорогуша, — заговорил Светлан, когда хозяин наконец иссяк. — Людей, конечно, имеется за что крыть. Я сам от них не в восторге, если говорить в целом, а их слабости и пороки знаю отлично. Но мне не нравится, когда мою расу ругают чужаки, такое право есть лишь у меня. А тебе советую почаще глядеться в зеркало. Может, тогда тебе станет не до сторонних проблем.
— Разве я спрашивал у тебя совета? — надменно выцедил царь. — Кто ты такой, чтобы советовать гоблинам?
— Ну, опять заладил. Сейчас отвечу: «А ты кто такой?» — и завяжется дискуссия… Детский сад!
— Кто я — известно всем…
— В этой твоей песочнице, да?
— В здешнем мире. И в других — тоже. Когда я приказываю, повинуется каждый…
— С какой такой радости, интересно?
— … конечно, если ему дорога жизнь, — холодно заключил Мифей. — Даже эльфы не смеют прекословить. А когда я дотянусь до людей, они признают во мне бога, ибо поклоняются тем, кого боятся.
Самое мерзкое, что эту оценку можно отнести к справедливым. Но мы же тут не истину ищем? А потому соглашаться не обязательно.
— Ой, да у него головка совсем бо-бо! — жалостливо сказал богатырь. — Насколько знаю, это зовется «злокачественный нарциссизм» — сочетание мании величия и садистской жестокости. «Сама садик я садила…» И кто ж довел нашего Мифечку до такого? Тоже было трудное детство?
— Вы все сделаетесь моими рабами, — не унимался кощей. — Я заменю вам Скитальца!..
— Щас! — хмыкнул Светлан. — Бежим и падаем… Ты даже до дьявола не дорос. И лучше тебе не вылезать из своей норки, иначе придут большие дяди и оторвут башку.
Наверно, не стоило Мифея слишком злить, но удержаться было трудно.
— Уж не себя ли имеешь в виду? — презрительно бросил гигант. — Так ты мне — на один зуб!
Вот богатырю такое лучше не говорить — в любой сказке это заканчивается плачевно для провокатора. Впрочем, кощей вряд ли снизойдет до рыцарского поединка. Не настолько он глуп, чтобы отказаться от магии, когда на кон поставлена жизнь. И какие же чары Мифей может пустить в ход?
Светлан так и спросил, с большевистской прямотой:
— И на чем предлагаешь драться? Устроишь состязание колдунов?
— Считаешь себя очень сильным? — Два ближних всадника вдруг ожили, вскинув нагинаты, а их звери мгновенным броском придвинулись к богатырям. С готовностью Артур выхватил Экскалибур — королю явно не терпелось испытать его на достойном противнике. Светлан тоже схватился за рукоять копьемеча, но на этом затормозил, дожидаясь следующего хода, прямо-таки напрашивающегося тут. И Мифей не разочаровал: нацелив на Артура руку, он выщелкнул когтистые пальцы в Знак, еще неведомый Светлану. Меч дернуло крепко — но не настолько, чтоб вырвать из королевской хватки. А Светлан смог если не увидеть, то ощутить полосу, протянувшуюся к грозному клинку. Ударив по щупальцу узкой Волной, он рассек его надвое, и пальцы кощея тут же сомкнулись в кулак, будто провалились в пустоту. Мигом позже Светлан скопировал его Знак, нацелясь по ногам ближнего паучины, и бронированную махину едва не свалило набок, настолько мощным оказался рывок. Полезная штука — Аркан. Вдобавок экономная: уж тут почти вся Сила тратится с пользой.
— Спасибо за подсказку, — бросил он с ухмылкой. — И сколько ты учился этому трюку? А я, видишь, овладел с ходу. Может, подбросишь еще чего-нибудь?
Мифей угрюмо молчал, наверняка пытаясь сообразить, чем бы уязвить побольней. Лишь бы не вздумал садануть гравивихрем — что он там болтал про «выверну наизнанку»? Или такое средство не из его арсенала?
— Похоже, ты блефовал, грозя большим обвалом, — заметил Светлан, лишь бы отвлечь кощея от шуток с гравитацией. — Ты ведь искусник не того масштаба, чтобы сотрясать землю и затевать потопы. Ты даже не сумеешь превратиться, скажем, в мышь, — прибавил он без особой надежды.
Кощей впрямь не клюнул, словно эта хохма и здесь уже не считалась новой. Но скорей его способность к трансформации не шла дальше изменения форм. И слава богу, потому что, если бы он обернулся огневиком…
— Миллионы лет, — продолжил Светлан, качая головой. — Это ж представить такую бездну!.. Миллионы лет ты потратил на то, чтобы превратить свой народ в толпу злобных идиотов и вобрать в себя все его знания, умения, всю мощь. А что в итоге? Как был бездарем, так и остался.
