делом.
Наконец меч оказался на виду целиком, мерцая вороненой сталью, плавно качнулся и указал острием на Светлана.
— Он желает драться с тобой, — перевел Артур разочарованно.
— На одних мечах, без щитов и грудных панцирей, — прибавил Крон, поскольку второй рукой предводитель уже расщелкивал застежки лат.
— Конечно, его шкура наверняка прочней железа, — подхватил король. — Но с правилами не поспоришь.
Вместе с панцирем Мифей сбросил с себя метательные ножи, однако левую руку пустой не оставил, надев на нее некое подобие кинжала с коротким и широким клинком, словно бы продолжающим кулак, — грозное оружие в ближнем бою, напоминавшее индийский кутар. А о том, что эта железка может натворить в теле Светлана, если сумеет туда прорваться, лучше не думать.
— Черт бы побрал вас с вашим чистоплюйством, — проворчал он. — При равном оружии, говорите? Ладно.
И, уронив на пол копьемеч, достал кладенец. Вторую руку вооружил «лосиным рогом», посчитав, что в сумме его клинки ничуть не длинней кощеевых. По щиту Светлан не больно и скучал, а снимать панцирь ему не требовалось. Сощурясь, поглядел на костлявого верзилу, башней высящегося напротив.
Ростом тот превосходил его раза в полтора — примерно насколько сам Светлан превышал нормального человека. А весил вряд ли более полутонны — не так много, если сравнить с Кроном. Но главная проблема тут не в размерах. И не в мечах, какими бы грозными они ни казались.
— Честный бой, говорите? — мрачно сказал Светлан. — Наивные же вы ребята!.. Мифей не из тех, кто выбирает тропки потруднее.
— Почему ж тогда он предпочел самого сильного? — спросил Артур.
— Потому что сильнейшего лучше долбать, когда свежий. Все равно придется иметь дело со всеми. Вот и двинется по нисходящей, пока не кончит последнего.
Артур с Кроном переглянулись, явно взвешивая, кто станет следующим.
— Эй, эй! — возмутился Светлан. — Я еще не помер — не спешите.
Подняв мечи, Мифей шагнул ближе — сразу на сажень.
— Что, маленький, и тебе хочется в компанию к большим? — спросил Светлан. — Другого пути не нашел? По-твоему, если пакостишь по-крупному, уже и велик?
Кощей ступил еще, приблизясь на опасную дистанцию, и вскинул клинки, изготавливая для атаки. Действительно: настал момент истины. Теперь остается лишь драться. Один на один, да? Будто бы!.. И сколько же народа у каждого за спиной?
— Оно меня за речи полюбило, — хмыкнул Светлан, еще пытаясь тянуть время. — Вечно меня подводит язык!.. Люди гибнут за выпендреж, ага.
Было жутко до дрожи, но и весело — не по-доброму. Зловещее такое веселье, свирепое.
— Интересно, ты пожираешь своих детей, как это принято среди деспотов? — спросил он. — Наверняка ж они у тебя были!.. Это что, такой способ продления жизни, или просто боитесь за власть? А друзей ты тоже истребил, когда взобрался на самый верх? И что вытворяешь с женами — не хочешь поведать? Кому ты нужен, кроме себя? Тому зверью, что заменило тебе подданных? И кто ж тебя выродил такого — наверно, не помнишь уже? Расскажи про свою маму, чудище…
— Довольно! — велел царь. И тут же сделал первый выпад, стремительный, как удар молнии.
Светлан едва успел отпрянуть, хотя ожидал чего-нибудь в этом роде. В отличие от кряжистых всадников-жрецов, явно выведенных из троллей, кощей больше смахивал на исполинских пауков-охотников и двигался с той же жутковатой грацией.
Светлану пришлось сразу включить форсаж — тут не до игры в поддавки. Подняв руки выше, он закрутил мечи в обычную карусель, пока не вкладывая в удары полную силу. Воздух наполнился шипеньем металла, рассекающего воздух, и звоном сталкиваемых клинков, заглушавшим быстрые шаги. Оба дрались безмолвно, а зрители и вовсе затаили дыхание, следя за кружащей по залу парой.
Пользуясь своим преимуществом в росте и длине рук, кощей методично прощупывал оборону богатыря дальними выстрелами, частыми и мощными. В два меча Светлан кое-как справлялся с его одним, даже не пытаясь захватить огромный клинок в ловушку — настолько быстро тот ускользал. От его пресловутого чувства опасности сейчас было мало проку — предсказать исход схватки оно не могло. Но что драка окажется тяжкой, было ясно. Кроме силы и скорости, Мифей обладал навыками, отточенными лучше иных инстинктов, его рефлексы включались мгновенно и поражали разнообразием, словно их собирали по всей планете в течение невообразимого числа лет. А еще — Светлан ощущал это явственно — кощей не знал усталости, его энергия не убывала, точно ее черпали из безразмерного резервуара. Пожалуй, она даже нарастала с каждой минутой, как ни странно. И когда нарушится шаткое равновесие, кто первый решится на обострение?
Пока что Светлан не пробовал атаковать или хотя бы сблизиться, стараясь понять, что же тревожит его сильнее. Наверно, он смог бы достать Мифея, поднатужась как следует, но почему-то был уверен, что даже серьезное ранение повредит тому не особенно. Перед глазами стояла картинка из давнего фильма, где взамен срубленной головы тотчас возникала новая. И где искать сундук, в коем несчастные зверушки сторожат кощееву смерть? Сказка — ложь, да в ней намек… Придется биться на два фронта, а?
Царь гоблинов все набирал обороты, и поспевать за ним становилось трудней. Светлан уже не ощущал бой на несколько движений вперед, а значит, ситуация вышла из-под его контроля. Это напоминало гонку по ночному шоссе, когда видишь лишь ближний участок, не представляя, что явится из тьмы в следующую секунду: обрыв, столб, встречная машина?.. Тут не затормозишь, не отвернешь — охнуть не успеешь. Откуда ж взялась в кощее такая сила? Самодержец-богатырь — что-то новое в классификации. Обычно витязи не лезут во власть и вообще держатся на отшибе, сторонясь как правителей, так и широких народных масс (чтобы не разочаровываться, видимо).
Решившись, Светлан двинулся на сближение, заодно пытаясь прорваться за свой прежний порог, напрягаясь до отказа. На такой дистанции его мечи стали уже опасными для кощея. Тотчас тот пустил в ход вторую руку, выстраивая своим кинжалом-поручем вторую защитную линию, и этот заслон оказался надежней наружного. А бой теперь и вовсе понесся вскачь, точно взбесившаяся лошадь, не разбирая дороги, — хотя мчался скорее всего в пропасть.
Светлан запоздал лишь на миг, но этого хватило, чтобы внезапным рывком меча кощей рассек ему грудную мышцу — впрочем, не сильно, так что кровь скорее проступила, нежели брызнула. Сейчас же скакнув назад, Светлан отключил боль, словно задействовал местную анестезию. Мифей не бросился добавлять, но вскинул клинок, будто демонстрировал зрителям кровь на острие, и оцепенел, не спуская со Светлана горящих глаз.
— Ах какой великодушный — даже противно, — сказал тот. — Конечно, если бессмертен, можешь позволить себе такую роскошь. Максимум, чем рискуешь, — схлопотать боль. Или тебе даже нравится, когда бьют? Может, ты мазохист? Я бы не удивился.
«Один раз — случайность, — убеждал он себя. — Точно так и я мог бы резануть орка. К тому ж это царапина — двигаться не мешает, а силы не утекают с кровью… Мелкий эпизод, не более. Не показатель».
При втором сближении Светлан нарвался на мгновенный тычок кинжалом и чудом уберег живот, отделавшись глубоким порезом на боку. И вот теперь кровь полилась обильно. Лэлли испуганно всхлипнула, прижав ладошки к щекам, а король издал горловой рык, наверняка жалея, что дерется не он. Что до Мифея, то он опять замер, рыцарски вскинув меч и сдерживая торжествующую ухмылку.
Да уж, случайности зачастили — скоро и вовсе пойдут косяком. Но теперь ясно: кощей намерен покончить с противником, следуя его же правилам, и намерен кромсать Светлана без спешки и суеты, отсекая по ломтю за каждую нанесенную обиду. И сколько их успело набежать?
Но в одном Мифей ошибся: отчаяние не делает богатыря слабее — наоборот, удваивает силы. Ничего, сказал Светлан себе. Ничего-ничего, прорвемся!.. Во всех сказках решает третья попытка.
Сосредоточась, он послал к порезу порцию Силы, сращивая ткань. Затем опять ринулся вперед. И на сей раз действительно больше повезло ему. Могучим взмахом Светлан смел на сторону оба клинка кощея и тут же рубанул кладенцом по длинному черепу, вложившись в удар без остатка. Волшебный клинок с
