— Юмор — штука тонкая, — откликнулся Светлан. — Всяк понимает ее по-своему. Но этот даже не пытается острить, а значит, совсем плохой.
— Крысы! — выкрикнул коротыш. — Мерзкие, подлые, вонючие…
— А-а, — сказал Светлан и с ухмылкой поглядел на Крона. — Вот кто был у тебя в учителях!
— Еще не хватало, — пробурчал великан. — Да я бы его и в шуты не взял.
Однако смутился явно.
— Странная закономерность, — заметил Светлан. — Ну почему, если голос громкий, то почти всегда противный? А если кто глуп, то обязательно хочет, чтобы об этом узнали все.
Вопли коротышки сделались пронзительными, изо рта стала брызгать слюна, пока еще не долетая до послов. Но он придвигался все ближе, шажок за шажком.
Уцепившись одной рукой за седло, Артур вдруг наклонился и вздернул крикуна в воздух, схватив за шиворот. «И мгновенно в зале стало тихо». Буян не только умолк, он даже дышать перестал, сразу зацепенев.
— Вот этот довод до него дойдет, — засмеялся Светлан. — С хулиганами так и надо.
— Жаль, мы сейчас послы, — сурово произнес король. — Я бы его поучил манерам.
— Думаешь, имеет смысл? Тогда начинать надо с тех. — Богатырь кивнул на остальную братию. — Сейчас они спросят, почему маленьких обижаем. Это же застрельщик, разве не понял?
Но здоровяки не спешили вмешиваться, то ли опасаясь Крона, то ли оценив мощь королевской руки, даже не дрожавшей под таким весом. А ведь второй посол тоже не выглядел слабым.
С сожалением вздохнув, король отшвырнул коротыша. Зацепившись пяткой за выступ, тот растянулся на полу, зашипев теперь от боли.
— Ай-ай, какой ты неловкий! — посетовал Светлан. — Заведи, что ли, трость, раз ноги не держат.
Он тронул шестинога с места, направив прямо на живую стену, будто не видел ее. Конечно, Артур двинулся в тот же миг. Затем и Крон включился — то ли по привычке, то ли опасаясь утратить контроль над ситуацией.
И заслон, только что мнивший себя непрошибаемым, вынужден был раздвинуться. А пятеро громил, которых, верно, побаивались здесь многие, пропустили послов без звука, вдруг растеряв обычную наглость.
Когда и они остались за спиной, Светлан не удержался от сентенции:
— Таким вот… ограм… нужна простота — прежде всего. Они не могут, не умеют думать. И не хотят. Слишком уж кушать хочется.
— Да это так, — отмахнулся Крон, — мелкие шавки!..
— Может, они и мелкие, — возразил богатырь, невольно оглянувшись на верзил, — зато их много. А когда шавки смыкаются в стаю…
Сразу за этим залом начался тоннель, просторный и нарядный, стены которого подпирали здоровяки, видом мало отличавшиеся от недавних задир, но, похоже, подвизавшиеся в здешней страже. В руках у каждого покачивалась дубина, скорее рабочая, нежели боевая, — для вразумления, не для убийства. (Хотя если садануть такой по человеку…) Послов стражники пропускали, словно уже получили приказ не препятствовать. Но как только мимо них проплывали шестиноги, они отлипали от стен и пристраивались к отрядцу, формируя эскорт — вряд ли такой уж почетный. А заканчивался коридор огромными дверями, больше похожими на крепостные ворота.
Уперевшись руками в массивные створки, великан с усилием распахнул их, и впереди открылся новый зал, если не самый большой из виденных, то наверняка самый великолепный, словно перенесенный сюда из эльфского дворца, — сводчатые потолки, украшенные затейливой резьбой, мозаичные стены, вдобавок выложенные драгоценными камнями, мерцающий пол из разноцветных плит. Вот мебели не было никакой, если не считать округлых валунов, расставленных вблизи стен.
В том же порядке четверка вступила в зал, а следом ввалилась вся орава, числом более десятка, наглухо перекрыв вход. Вдвоем с девушкой-тенью Крон проследовал к центру зала, где и оцепенел в памятник, наконец завершив свой невероятный поход. Бок о бок рыцари въехали за парочкой юных великанов, затем разомкнулись, огибая ее с двух сторон. И тут Светлан ахнул, потрясенный увиденной картиной.
Все же они угодили в святилище — насколько такое понятие применимо к ограм. В глубине зала, вплотную к дальней стене, помещалась скульптура колоссального размера и замечательной красоты. Изображала она молодую женщину, сложенную скорее атлетично, чем массивно, а изваяли ее, видимо, из мрамора — с небывалым тщанием и всеми подробностями, раскрасив затем с изумительным мастерством. Неведомая богиня восседала на полу в вольной позе, чуть раздвинув ноги и небрежно положив руки на поднятые колени, а смотрела прямо на вход. Меж ее ступней, на полированной гранитной плите, мерцал костер, обложенный вычурными камнями, — видимо, он заменял великанам жертвенник. По обе стороны скульптуры расположилось с полдюжины великанов, не то чтобы пожилых, однако зрелых — если не умудренных жизнью, то хотя бы битых ею. Все были огромны как на подбор, хотя и поменьше Крона. Они тоже сидели, кто на валунах, кто так, и молча пялились на пришельцев.
Нетрудно было догадаться, что статуя изображала Праматерь. А вот из этого ее… гм… как раз и вышло все нынешнее поголовье горных великанов, от лучших его представителей, вроде Крона и Солы, до… э-э… Черепа, Колоба и братьев Грэгов. Ну не впрямую, конечно, — через посредниц… в большинстве случаев. Кстати, кто тут из первородных — может, как раз старейшины?
— Мать, я привел их, — сказал Крон без всякой торжественности. — Ты согласилась выслушать людей. Также и меня. И Солу.
На минуту в зале повисло молчание, только кто-то из великанов негромко сопел — то ли от сдерживаемого гнева, то ли из-за насморка.
— Не ожидал, что у этих живоглотов есть вкус к прекрасному, — пробормотал Светлан. — Какая прорисовка мышц, как играет кожа, какое внимание деталям!.. И чья это работа?
— Полагаю, ее родителей, — улыбнулся Артур. — Должны ж они у нее быть?
И только тут Светлан осознал, что исполинская фигура вполне жива — хотя она по-прежнему хранила каменную неподвижность, будто ее заколдовали, даже зрачки не двигались. Но теперь пришел черед поражаться ее размерам: даже сидя на полу, громадина едва не доставала макушкой свод.
— А я считал Крона великаном, — выдохнул Светлан. — Это ж Кинг-Конг!
Вряд ли он преувеличивал, скорее преуменьшал — рядом с ней Крон выглядел подростком. Скажем, слону эта колоссальная дама вряд ли уступала весом, хотя выглядела много изящней. Видимо, и тут не обошлось без магии: в реальном мире такие исполины походили бы на человека куда меньше.
— Это и есть наша Праматерь, — сообщил Крон, повернув голову. — Мы зовем ее Лу.
— У вас что, матриархат? — спросил Светлан. — А это ваша Мата Харя… пардон, Лицо… даже Лик, ибо прекрасен. Надо ж, какая вывеска. Есть еще женщины в огрских селениях!..
— Тебя опять понесло?
— Хорошо, не про… н-да. Всё, уже молчу. Только… А она вправду тут самая старая?
— Конечно.
— С ума сойти!.. А смотрится как огурчик.
— Великаны стареют не как мы, — напомнил Артур. — Если вообще стареют. Особенно когда нет человечьей примеси — как у этой леди.
— Ага, сейчас она скажет: «На одну ладонь положу, второй прихлопну…»
— Огры чужды коварству, — заверил король. — В большинстве случаев их даже нельзя назвать злобными. Просто аппетит отменный.
— Этого я и опасаюсь.
Артур ухмыльнулся:
— Ты всегда опасаешься — пока не доходит до драки. И тогда бояться начинают другие.
— Кстати, как огры относятся к похвальбе? — спросил Светлан. — Если упомянуть, что я уложил огневика и с десяток Пропащих Душ… Или героев тут лопают охотней?
— Это наше любимое блюдо, — ухмыльнулся Крон. — Но сейчас вам ничего не грозит — Лу никогда не нарушает слово.
