почти уверен, что Блэки ему на сей раз попросту привиделась. И еще Командор подумал, что даже если Марина и ведьма, то все равно ей когда-нибудь нужно спать. К тому же она колобродила всю прошлую ночь. А значит, по идее, сейчас должна дрыхнуть без задних ног. Петька немедленно изложил свои соображения Гришке. Тот полностью согласился с ним. Обсудив еще кое-какие планы на завтра, Гришка отправился в свою комнату. Вскоре друзья уже крепко спали.
Утром Петька и Гришка поспешили в шалаш или, по-иному, летний штаб Тайного братства кленового листа, выстроенный на задней части участка Мироновых.
– Что-то наши опаздывают, – опустился Командор на одну из старых диванных подушек, лежащих на деревянном настиле.
– Димка, наверное, опять проспал, – откликнулся Гришка.
В это время снаружи послышались торопливые шаги. Миг – ив шалаш, едва не обрушив низкий проход, влетел запыхавшийся Вовка.
– Поосторожней не можешь? – нахмурился Петька.
– К-какое там осторожней? – заикаясь, проговорил вновь прибывший. – Я… Я… сейчас в-видел Г- галину!
– Кого? – уставились на него Петька и Гришка.
– Ее самую! – выпалил Вовка. – Я иду! Она навстречу! Моргнул! А ее уже нет!
– Ну-ка сядь! – распорядился Петька. Вовка, шумно пыхтя, покорно плюхнулся на диванную подушку.
– У тебя такой вид, будто бегом пробежал весь поселок, – усмехнулся Петька.
– Ну! – кивнул Вовка. – Увидал бы такое…
– Да что ты видел-то? – спросил Петька.
– Говорю же, Галину! Ведьму!
– Где? – хором воскликнули Петька и Гришка.
– Здесь! – выпалил Вовка.
– У нас на участке? – последовал новый вопрос.
– Нет, – покачал головой Вовка. – В поселке. Она идет! Я иду! – снова затараторил он с бешеной скоростью. – Я поглядел, а ее уже нет!
– Кого нет? Куда поглядел? – осведомился Петька.
– Не понимаешь? – крикнул эмоциональный Вовка.
– Нет, – вынужден был признаться Петька.
– И вообще, – вдруг сообразил Гришка. – С чего ты взял, что это была Галина?
– Ну-у… – подыскивая слова, замялся Вовка, – Она была точно такая, как мне рассказывала бабка- покойница. Маленькая, будто вся высохла. Личико все в морщинах. А глаза… Глаза…
– Что глаза? – хотелось скорее добраться до сути Петьке.
– Будто насквозь просвечивают, – объяснил Вова.
– Подумаешь, маленькая старушка, – вмешался Гришка. – Мало ли таких.
– Мало ли! – задохнулся от возмущения Вовка. – Да она меня как пригвоздила взглядом.
– Ты, Вовка, лучше не обижайся, а объясни толком, что случилось, – потребовал Петька.
– А я что, по-твоему, делаю? – заорал тот. – Я как на нее посмотрел, так у меня в глазах словно все помутнело. Ну, я зажмурился. Потом гляжу, а ее уже нет. Прямо как в воздухе растворилась.
– Да, наверное, просто куда-нибудь свернула, пока ты жмурился, – предположил Гришка.
– Я всюду смотрел, – принялся возражать ему Вовка. – Ее нигде не было. И вообще, обыкновенный человек не может за одну секунду исчезнуть.
– Привет! – вошли в шалаш близнецы.
– А где Настя? – спросил у них Петька.
– Заболела, – откликнулся Димка.
– Заболела? – встревожено переспросил J Командор. – А что с ней такое?
– Мать говорит, вроде бы отравилась, – ответила Маша. – Но вообще нас к ней не пусти– ли. У нее высокая температура.
– И, как назло, ее перевели после ремонта наверх, – унылым голосом произнес Петька. – Была бы она в своей прежней комнате, я бы в окошко к ней слазил.
– А она в прежней комнате, – сообщила | Маша. – Настины предки решили, что она отравилась от запаха свежей краски. В общем, мать на всякий случай перевела Настасью в старую комнату.
– Тогда я пошел, – не мог больше пребывать в неизвестности Петька.
– Мы с тобой! – вызвались остальные.
– Вы бы про ведьму сперва послушали, – посмотрел на близнецов Вовка.
– Подождет твоя ведьма, – отмахнулся Петька. – Мне лично Настасья важнее.
И он припустился к даче Адамовых. Дима и Маша, так и не поняв, о какой ведьме идет речь, и были вынуждены поспешить следом.
Вскоре вся компания уже стояла под окном Настиной комнаты. Рамы, на их счастье, были распахнуты. Петька прислушался. Из комнаты не доносилось ни звука. Подтянувшись, он заглянул внутрь. Девочка лежала в постели.
– Эй! – тихонько окликнул ее Командор. Настя повернулась к нему и прижала палец к губам. Затем шепнула:
– Не залезай. Я сейчас сама подойду. Выбравшись из-под одеяла, она босиком поспешила к окну.
– Ну, что там с тобой? – с беспокойством вглядываясь в землисто-бледное лицо девочки, спросил Петька.
– Лучше не спрашивай, – прошептала Настя.
– Ты действительно отравилась? – продолжал Петька.
– Да, – кивнула Настя.
– Может, в грибах что-нибудь попало? – предположил Петька. – Хотя поздновато. Уже два дня прошло.
– Меня все утро рвало, – поморщилась Настя. – Но дело не в этом.
– Как не в этом? – не понял мальчик.
– Перед тем как я плохо себя почувствовала, мне приснилась Марина, – начала шепотом объяснять Настя. – Верней, я не знаю, приснилась или я действительно ее видела.
– Где? – спросил Петька.
– В своей новой комнате, – указала пальцем на потолок Настя.
– Ночью? – решил уточнить Командор.
– Да, – подтвердила девочка.
– Как же Марина могла туда попасть?
– Спроси что-нибудь полегче, – продолжала Настя. – В общем, я вроде бы среди ночи открываю глаза, а над моей кроватью склонилась Марина. Мне стало так страшно. А Марина улыбнулась и говорит: «Я ничего тебе плохого не сделаю. Только скажи, где вы спрятали амулет?»
– А ты? – округлились от изумления глаза у Петьки.
– Я ей ответила, что ни про какой амулет ничего не знаю, – откликнулась Настя. – Да, – спохватилась девочка. – Марина еще держала в руках какую-то чашку, из которой шел дым. И так странно пахло…
– Разве во сне может пахнуть? – охватило еще большее недоумение Командора.
– Не знаю, – ответила девочка. – Я как-то раньше об этом не задумывалась. Понимаешь, когда я прикинулась, что вообще не понимаю, о чем говорит Марина, дым из чашки повалил еще гуще. А Марина словно стала расти. Она становилась все больше и больше, а я делалась все меньше и меньше. И слышала, как она повторяет; «Говори, где он? Говори, где он?» Голос у нее стал таким пронзительным. И эхо разносило его по всей комнате. Я хотела крикнуть. Открываю рот, а голоса нет. Потом меня закружило, как вихрем, и я ухнула вместе с Мариной куда-то вниз.
– А потом? – спросил Петька.
– Больше я ничего не помню, – покачала головой Настя.
