была остановиться…
Когда я вернулся в торговый зал из туалета, в ювелирном салоне было уже полным-полно народа. Коктейль из работников «Скорой помощи» и полицейских, топтавшихся друг у друга по ногам. Не представляю, как в такой кутерьме можно оставить хоть что-то для криминалистов. Хотя… А какие следы, собственно, здесь вообще нужно искать? Если грабители не дураки, ничего «своего» явно не забыли. Ну а то, что действительно важно, происходило уже где-то вне магазина, торгующего… искрящимися бусинками?
— Сэр, я настоятельно рекомендую вам занять горизонтальное положение!
О, до меня снизошли врачи? Спасибо, конечно. Поздновато только: первую помощь я уже себе сам оказал. А ложиться… Ну уж нет! Належался за сегодняшний день. И только подумать, кто меня уложил? Несостоявшийся семейный партнер, будь он неладен!
— Кто посмел?! Где он, этот негодяй, посмевший поднять руку на моего драгоценного коллегу?!
О не-э-э-эт… Один клоун исчез, но ему на смену тут же поспешил другой. Причем выступающий в том же жанре, что и Морган с утра.
— Джей, я в порядке.
— Да как ты можешь быть в порядке с такой… с таким… с… — Кажется, у Паркера возникли проблемы с подбором слов. Странно, первый раз на моей памяти такое чудо происходит.
— Лучше сам взгляни, — посоветовал Рэнди Доусон, протягивая мне осколок зеркального стекла витрины.
О светлые ками! Клоунов-то, оказывается, намного больше, и я сейчас — один из них. Но кто же мог знать, что Морганова газета полиняет всеми цветами радуги? Надо же, и в такой ерунде напарничек ухитрился оставить свою незабвенную подпись! Нет, как только я до него доберусь…
Вообще, хорошо бы было. Добраться.
— Где он?! — на этот раз спросил уже я. Тихо и спокойно, как мне казалось, но почему-то все присутствующие в салоне обернулись и посмотрели на меня.
— Ты только держи себя в руках, — посоветовал Доусон.
— За меня не волнуйся. А вот кого я бы сейчас хотел подержать… в руках… так это…
— Меня? — умиленно хлопая ресницами, предложил Джей.
— Ты лучше пока там, в стороночке где-нибудь постой или делом займись, для разнообразия. — Рэнди очень вовремя загородил своего напарника, а заодно и добрую половину салона от моего праведного гнева.
И только когда я почувствовал силу его медвежьих объятий на своих плечах, понял, что на самом деле никого убивать или просто бить не собираюсь: руки висели вдоль тела, как тряпки, а в висок вместе с болью отдавалась одна-единственная мысль.
Почему? Какого демона и что вообще здесь происходит?!
— Присядем?
Да мне без разницы. Совсем. Можете меня просто прислонить к стеночке: какое-то время легко сойду за мебель.
— Вот, давай сюда.
Кожаная банкетка для посетителей могла вместить в лучшем случае меня и Паркера, поэтому Рэнди остался стоять, внимательно изучая взглядом каждый мой жест и взгляд, а также их отсутствие.
— Сильно приложили?
— Порядочно. Никогда не думал, что у него такая тяжелая рука.
— Ты что, знаешь, кто тебя ударил? — удивился Доусон.
Еще бы не знать! Вот честное слово, пожертвовал бы полугодовой зарплатой, билетом на рождественский бал и коллекцией карточек к первому сезону «Леденцовых войн», чтобы забыть и никогда не вспоминать странное окончание сегодняшней не менее странной поездки.
— Знаешь?!
Ну все, от Рэнди теперь так просто отделаться не получится. А хотя что я теряю?
— Морган.
Карие глаза Доусона слегка расширились, он наклонился ко мне и, понизив голос, переспросил:
— Какой Морган?
— А они что, у нас в отделе стайками бегают и размножаются на ходу?
— Кхм.
Видимо, Рэнди представил себе эту картинку, потому что скривился в попытке спрятать улыбку. Тем более что поводов для веселья и впрямь не наблюдалось. Ни одного.
— Вот скажи, что его вдруг стукнуло?!
— Стукнуло как раз тебя.
— Да я не об этом! — Комок газеты полетел в угол, как полностью исчерпавший свой смысл в качестве компресса. Фу, пакость! — Ты его дольше знаешь, чем я, тебе и карты в руки.
— Покер у нас в клубе по четвергам, — флегматично напомнил Доусон, и моя голова заболела еще больше.
— Да при чем тут покер?! Я о Моргане. Какая муха его вдруг укусила, что он…
— Съездил тебе по чайнику? — Из-под мышки Рэнди высунулась голова Паркера.
О, отлично! Белобрысый проныра уже все знает. Значит, скоро сия прелюбопытнейшая новость разойдется по этажам Управления и…
— Джей, уйди от греха подальше. Пожалуйста, — попросил Доусон, поискал взглядом еще какую- нибудь свободную мебель, но за неимением таковой присел на корточки напротив меня.
— Итак, Морган ударил тебя по голове?
— Как видишь.
— Это плохо.
— Знаешь, я совершенно такого же мнения!
— Его что-то расстроило, — сказал Рэнди, причем без тени сомнения, как будто повторил уже доказанный и утвержденный консилиумом докторов наук диагноз.
— Он что, когда «расстраивается», всегда распускает руки?
— Не знаю. Честно. Но разговоры ходили… разные.
Боль покатилась с головы куда-то вниз и в конце концов стиснула судорогой живот.
— Какие еще разговоры?
Доусон провел кончиками пальцев по своей безупречной челке.
— Он никогда не успевал на экзамены. Вот представь себе: никогда. Соответственно сдавать их ему приходилось в ту сессию, которую удавалось застать. И один раз попал к старшему курсу. А там курс был… Хорошие парни, в общем-то только задиристые. А как ты сам понимаешь, наш Мо — идеальная мишень для шуток. Никто не сможет пойти мимо. М-да…
— Тебе бы страшные истории в детском лагере у костра рассказывать! Ну, не тяни уже! Что там стряслось?!
— Толком никто не знает. Но ребра одному насмешнику склеивали по кусочкам.
Ого! Пикантные подробности из жизни серой офисной мышки?
— Ты серьезно?
— Как никогда. — Карие глаза Доусона даже не моргнули. — Кстати, буду очень тебе обязан, если ты не станешь поднимать эту тему при Мо.
— Это еще почему?
— Он уже заплатил за свою несдержанность достаточно.
— Э-э-э… Ты о чем?
— Провел несколько месяцев в закрытом санатории. Ну, ты понимаешь?
Что мой напарник — псих? О да! Но это я понял и без доусоновских рассказов. Своим умом дошел, путем, так сказать, проб и ошибок. Но даже если Морган — буйнопомешанный со справкой…
Все равно должна быть причина! Насколько помню лекции по прикладной психологии, как раз у сумасшедших все действия подчинены очень строгому алгоритму, поскольку человек с отклонением восприятия мира от общепринятых канонов обычно ставит себе смыслом существования некую вполне
