нибудь съестное, изъятое у жертвы. А этот сложил, очень даже аккуратно, не удивлюсь, если еще и перечень составил. Для отчетности.
С другой стороны, понятно, что убивать меня не собираются. И это даже хуже, чем скрупулезность похитителя. А что, если угораздило нарваться на маньяка?! Который начнет резать мое тело на кусочки для собственного удовольствия. И жить я буду еще до-о-олго, только совсем не счастливо.
Конечно, меня хватятся. Может, уже хватились. И… ищут?
Вот! За эту мысль надо держаться. Изо всех сил, пока они у меня еще есть. Раз уж физически сейчас дать кому-то отпор не смогу, то морально…
Дверь открылась, пропуская двоих. И если здоровяка явно латиноамериканской масти я видел впервые в жизни, то его спутник успел уже примелькаться до рези в глазах. И задолбать слух своим раскидайчиком!
С минуту мы с ним смотрели друг на друга. Ага, именно так: я — на мячик, прыгающий вверх-вниз. А потом он сказал… Хозяин игрушки конечно же:
— Нравится? Хочешь, подарю? Когда у тебя ближайший день рождения?
Я чуть было не предложил ему покопаться в моем удостоверении личности, а заодно поинтересоваться, умеет ли он вообще читать, но слово «ближайший» почему-то прочно застряло в голове. До того самого момента, как вспомнились наши отдельские посиделки, устраиваемые всякий раз по поводу счастливого избавления от близкого знакомства со смертью. Конечно, их на моей памяти было не так и много: до крайности все-таки дело доходит редко, но дни рождения у нас в году и правда случаются вовсе не в единственном числе для каждого. Мы еще любим иногда пошутить по этому поводу.
— Когда выберусь отсюда.
— Заметано! Жди презент.
Судя по тому, что говорил пока только индеец, он в этой парочке был за главного. А еще почему-то казалось: все его действия и слова преследуют какую-то цель. Причем связанную со мной весьма отдаленно.
Ну раз уж здешний народ настроен дружелюбно, стоит спросить:
— Мне сообщат причину, по которой я оказался здесь?
Они переглянулись, и полосатый улыбнулся не разжимая губ:
— Ты сам ее назовешь. И опишешь. Во всех подробностях.
Обещание, данное за меня, прозвучало почти приговором. Но разве я согласен добровольно взойти на эшафот?
— С чего это вдруг?
— Потому что такой блестящий молодой человек просто обязан быть паинькой. Если не хочет немного потускнеть.
О, а вот и угрозы пошли в ход. Ну что ж, хоть какая-то определенность появилась. Только демона лысого я им скажу!
— Так как, будешь паинькой?
— А не пойти ли тебе… — Я предложил на выбор пару общеизвестных маршрутов.
Индеец меланхолично заметил:
— Я там уже бывал. Ничего интересного. Хотя… Если ты будешь моим экскурсоводом, не откажусь пройтись еще раз.
А это уже похоже на предложение руки и сердца. На полном серьезе! По крайней мере, намек на готовность к сотрудничеству понятен. Вот только с какой стати ему вдруг предлагать мне партнерство? Я же еще не сошел с ума?
А впрочем… Видимо, сошел, если оказался здесь. Но раз похитители не торопятся предъявлять свои требования, нужно самому их поторопить: чем быстрее информация о выкупе просочится наружу, тем быстрее я выйду на… На Барбару. И вот она меня точно не похвалит. Не зря же нудила по поводу и без повода, чтобы я безвылазно сидел дома!
Кстати… Уж не подозревала ли она такой ход событий? Если да, то тут еще подумаешь, рваться ли на волю или погодить. Для своей же безопасности.
— Что вы хотите?
Я постарался задать вопрос со всей возможной серьезностью, и ответили мне в том же тоне:
— Это зависит от того, чего хочешь ты.
— В смысле хочу ли я убраться отсюда живым и здоровым? Конечно да!
— В смысле зачем ты сюда попал.
Или он туповат, или выкурил лишнюю трубку мира в своем вигваме.
— Вы же сами меня сюда притащили!
Индеец хмыкнул, а латинос наконец-то подал голос:
— Он вынюхивал что-то возле машины.
— Это правда?
Я промолчал, стараясь не изображать героя, а казаться смущенным оттого, что меня застигли врасплох.
— Что ты искал?
Да, убивать не будут. Пока не выяснят все подробности. Наверное, травкой ребята приторговывают на пару, а в том багажнике лежал какой-нибудь незадачливый дилер, не выполнивший дневную норму.
— Вел расследование. Я же детектив: порылись, наверное, в документах?
Дальше должна была состояться попытка привлечения меня на их сторону путем подкупа или продолжения угроз, но индеец покачал головой:
— А вот врать не надо, — и уточнил, обращаясь к верзиле: — Табельное оружие при нем было?
— Не нашел.
— Значит, никакого официального расследования. Чистая самодеятельность. Личные дела. Личные ведь? — Вопрос он задал таким насмешливым тоном, как будто знал, что именно привело меня к школе искусств.
— Тебе-то какая разница?
— Мне? Никакой, — беспечно пожал он плечами. — Но вот мой коллега… Ему нужно кое-что знать насчет тебя. И будет лучше, если ты признаешься сам.
А, так они еще и не слишком ладят друг с другом? Наверное, один нагрел другого на сделке и теперь хочет использовать меня то ли в качестве свидетеля, то ли… Все равно не понимаю, о чем идет речь.
— Мы не хотим причинять тебе вреда, — добавил индеец дежурную фразу всех вымогателей, только в его устах она почему-то прозвучала вполне искренне.
— Ну да, миролюбие от вас двоих так и проистекает… Просто прет.
— Время у нас пока есть.
— А что, оно может вдруг взять и закончиться?
— Может.
— И тогда вы, разумеется, от меня избавитесь?
— Поверь, я бы с радостью… С огромной радостью от тебя избавился бы. Да, видно, не судьба, — вздохнул полосатый.
— Я вас не понимаю, парни. Хотите убить? Убивайте. Хотите узнать что-то? Так спрашивайте яснее!
— Вот видишь, какой паинька? Хорошо, спрашиваю: с какой целью ты преследовал юную девушку сегодня у школы?
Упс. Откуда он знает? Про мой интерес к школьнице известно разве что только Джею… Ну и Барбаре немножко. Правда, при ней я вроде не уточнял, кого имею в виду.
— Такую русоволосую милашку, — уточнил индеец.
— Я никого не…
— Всего один ответ, капитан. Один честный ответ, и все. Только учти: я его уже знаю. И если ты солжешь хоть в одном слове…
— То что?
— Тебя родители не учили, что врать нехорошо?
