— Сердечно приветствую вас, господа и дамы, и приношу самые искренние извинения за то, что вы собрались здесь в неурочный час.
Ответом оратору послужило уважительное молчание, и тот, в свою очередь выдержав благодарную паузу, продолжил:
— Я позвал вас, чтобы попросить о помощи.
Теперь зал слегка загудел: видно, старикан принадлежал к числу тех людей, кто скорее эту самую помощь оказывает, а не нуждается в ней.
— Я прибыл сюда, чтобы участвовать в официальных мероприятиях, предусмотренных нашим Кодексом, но не только. Я хотел познакомиться со своим родственником, которого никогда не видел. Со своим внуком.
Меня начали терзать смутные сомнения, но окончательно они оформились в потрясение, конечно, только когда на многочисленных экранах, расставленных по залу, появились снимки капитана Сэна.
— Но мой внук исчез в неизвестном направлении. И у меня есть все основания считать, что это похищение.
Где-то справа от меня ойкнула инфанта. Этот звук вряд ли улетел за пределы нашего стола, но я, благодаря системе связи, получил достаточно полное представление об охватившем девочку ужасе.
— Я прошу вашей помощи, братья и сестры. У вас много людей в подчинении, у ваших людей много их людей… Кто-то должен был что-то видеть. Я с радостью приму каждую крупицу информации, которую кто-нибудь сможет мне предоставить. А тот, кто сделает это в течение часа, будет щедро вознагражден.
Оживление в зале усилилось.
— Я все сказал. Вы знаете меня. Тору Ишикава всегда держит свое слово.
Началось шевеление: видимо, представители кланов отправляли своих гонцов на поиски донесений, из чего можно было заключить, что дедушка Амано являлся не самой последней шишкой в здешнем обществе. А поскольку такой шанс глупо было терять, я тоже повернулся к Диего:
— Тащи его сюда как можно скорее!
— Прямо сюда? — уточнил телохранитель, приготовившийся к старту.
— Найди машину, любую, какая подвернется, только бы багажника хватило. Чур «хэдж» не трогать, я в нем уже обжился! Припаркуешь поблизости и дуй к нам. Часа тебе хватит?
— За глаза! — подтвердил Диего, скрываясь во взбудораженной темноте.
— Что же теперь будет? — срывающимся шепотом спросила Элисабет.
— Полагаю, воссоединение семьи, — предположил я.
— Но если этот почтенный человек узнает, что его внука похитили мы… Ты ведь не скажешь ему, правда?!
— Скажу. Обязательно.
Она снова ойкнула.
— Не бойтесь, сеньора миа. Здесь вас никто не обидит.
— Ты не справишься с ними со всеми, — всхлипнула инфанта.
— А мне и не надо. Достаточно победить одного. Вот его, — кивнул я в сторону стола старика- японца.
— Он очень влиятельный человек. И очень сильный. Его уважают все кланы.
Оно и видно. Вон как забегали!
— И если он скажет хоть слово против… Если даже просто посмотрит… Мы не выйдем отсюда живыми.
— Не думайте об этом. Ваша забота — не оставаться в живых, а править своими подданными.
— Я не боюсь, — сказала инфанта уже намного тверже. — Я правда не боюсь того, что меня убьют. Диего только будет расстроен. И…
Тут она замолчала, но слов и не требовалось: понятно, кого еще не обрадует преждевременная кончина юной красавицы.
— Отставить мысли о смерти! У меня еще ни один клиент не умирал, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы не начинать послужной список с вас.
— Я не боюсь, — упрямо повторила Элисабет, то ли убеждая себя саму, то ли удивляясь собственной смелости.
— И это правильно, тем более у нас намечаются гости.
Он всплыл из темноты, как акула. Собственно, на хищную рыбу он и был похож: резкие черты лица, приглаженные волосы, такие же светлые, как у Элисабет, и глаза, лениво высматривающие жертву. Вернее, уже высмотревшие.
— Как поживает наша малолетняя выскочка?
— Мигель?
Ага, вот и конкурент. На странице газеты он выглядел намного эффектнее. Должно быть, снимок все-таки был постановочный. А в действительности — ничего примечательного. Да и старше он своей противницы в лучшем случае лет на пять.
— А ты пытаешься поймать свою удачу? Смотри, сегодня тебе могло бы повезти. — Он попытался подойти к девочке, но наткнулся на мое плечо.
— Юноша, ведите себя осмотрительнее, — сказал я, ненавязчиво отодвигая парня на исходную позицию.
— Какой я тебе юноша? Не знаешь моего имени, так спроси у нее!
— Я учу наизусть имена только тех людей, которые платят мне за услуги. Так что соглашайтесь на «юношу», пока ставки не упали до «мальчика».
Он слегка изменился в лице, что-то прошипел, но внял голосу разума — остался на месте.
— У тебя все равно слишком мало сторонников, Лис. И ты не сможешь набрать больше, даже если выполнишь все условия. А когда проиграешь, я тебя не пощажу, запомни!
— Зачем ты так, Мигель… Мы же почти…
— Родственники? Ха! Да если бы во мне текла хоть капля крови сеньора, о тебе никто и никогда бы не узнал!
— Мигель… — Элисабет встала и сделала шаг по направлению к нам. — Я не хочу с тобой ссориться. Ты знаешь и умеешь так много. Мы могли бы вместе…
Я отступил чуть в сторону, и, наверное, именно это помогло мне увидеть всю картину целиком. Самодовольный молодой человек, с явным вызовом во всем облике и жестах. Юная девушка, спокойная и сдержанная. Ведь точно такими же их видят и все те, кто сидит сейчас за своими столами, благо, когда инфанта встала, и наша лампа засияла ярче обычного. Как можно интерпретировать немое кино? Только по действиям его героев и пояснениям автора. А если персонажи заняли свои места на сцене, пора и режиссеру сказать свое слово.
— Протяните ему руку, сеньора, — шепнул я.
— Зачем? — одними губами спросила Элисабет.
— Протяните! Быстро!
Она послушалась, с самым невинным и доброжелательным видом потянувшись к Мигелю. Как поступил тот? Как и должен был: демонстративно сплюнув на пол, повернулся и пошел к своему столу.
— Ты же знал, что так будет, — немного разочарованно сказала инфанта.
— И это просто замечательно…
Не очень удобно для семейных отношений, когда отец имеет на своем удостоверении отметку Дипломатического корпуса, зато учебных пособий по ведению переговоров в нашем доме всегда было вдоволь. А поскольку популярное кино в тех краях, где я проводил детство, показывали нечасто, видеокурсы с демонстрацией различных оживленных сценок из истории дипломатии успешно заполняли собой мой досуг. И основное правило достижения поставленной цели в них звучало так: неважно, что происходит в действительности, важно, что об этом потом скажут наблюдатели. А в моем случае ситуация упрощалась, по крайней мере, в два раза, потому что слов, произнесенных двумя соперниками, никто не слышал, а вот жесты…
О, надеюсь, жесты выглядели достаточно красноречиво!
