А: Ну… вот решил как-то. Но я еще не знаю.
Я уже закончил с его диктантом, но мне все не хочется уходить. Ищу предлог, чтобы задержаться, но понимаю, что это выглядит слишком глупо. Я в панике: что делать?!
Андрей уже встает, собирается улизнуть.
А: Скорее всего из меня ничего не выйдет.
Все во мне замирает. На ватных ногах встаю, чтобы положить его тетрадь к остальным, иду следом. Потерянно бормочу: «почему?».
А: Не получится и все.
На этом он убегает, словно боится со мной разговаривать.
Хлопнула дверь.
Не одна квартира с тех пор не могла заменить ту, в другом городе, которую им пришлось оставить, но в любом новом жилье Нина максимально старалась создать если не уют, то его иллюзию.
Женщина сидела на кухне, при свете зеленой «библиотечной» лампы и слушала, как тихонько возится, снимая обувь и уличную одежду Илья.
— Ужинать будешь? — крикнула она. Впрочем, в вопросе не было никакого смысла: она по-любому будет уговаривать его, даже если откажется. Должно быть, он очень устал, ее мальчик, так долго занимался… Ходит по секциям, по олимпиадам ездит, учится лучше всех — гордость, а не ребенок.
Илья так и не ответил, просто пришел на кухню.
— Привет, — ласково улыбнулся он и спросил, — отца еще нет?
— Нет, — сказала Нина, — так будешь ужинать, будешь?
Она засуетилась, разогревая то, что приготовила некоторое время назад. На работу она так и не вернулась.
Илья снял очки и протер покрасневшие веки пальцами. Из-за постоянной необходимости носить специальные стекла, компенсирующие косоглазие, у него очень болели глаза и начало садиться зрение. Но терпеть осталось совсем чуть-чуть. Нина с надеждой и замиранием сердца ждала, когда же ему наконец-то можно будет сделать операцию.
И верила… что он доживет.
Впрочем, при всей своей болезненной хрупкости и физической неразвитости, Илья выглядел вполне себе жизнеспособным и вроде бы не собирался пока умирать.
— Как дела в школе? — поинтересовалась она.
— Нормально, — слишком быстро ответил сын. Это заставило женщину насторожиться, но вида она не подала, отвернулась к окну, пытаясь сквозь тюль разглядеть окна дома напротив.
— Точно нормально? — на всякий случай переспросила Нина.
— Точно…
— А друзья у тебя есть?
— Конечно есть, — сказал Илья, не поднимая взгляда от тарелки.
Они оба немного помолчали, он занятый ужином, она — своими мыслями. На женщину нахлынули ее старые страхи о том, что ее мальчик станет изгоем и будет обречен на вечное одиночество. А вдруг он просто не решается ей рассказать? И ей снова захотелось совершить маленькое преступление против сына и почитать его дневник.
Она вдруг опомнилась.
— Ой! Совсем забыла тебе кое-что показать, — она убежала в другую комнату и вернулась с запечатанным письмом, которое протянула Илье.
Мальчик внимательно уставился на строчки, которыми оно было испещрено сверху, прежде чем распаковать.
— Польша. Варшава… — зачитал он, — отправитель Мицеевский Богдан? И как он нашел нас здесь, на последней квартире! — Нина пожала плечами и улыбнулась. Ей приятно было смотреть, как заблестели глаза сына.
— Нашел же, — сказала женщина и поторопила Илью, — ну давай же, открывай!
Илья послушался, быстро пробежался глазами по строчкам.
— Что он пишет? — нервно поинтересовалась Нина.
— Что вскоре после меня уехал жить к родственникам в Польшу, что ему не нравится там, и он скучает по тем временам, когда мы учились в лицее… Поздравлял с Новым Годом, — ответил Илья и быстро сложил письмо вчетверо.
Как будто не хотел, чтобы Нина сама прочитала его.
17 декабря
Спустя много лет мне написал Богдан.
Первый год, после того, как я уехал, мне приходили письма от Вероники, но я не отвечал на них, надеясь, все-таки получить письмо от него… Но он затаил на меня обиду.
Даже это письмо — все такое сухое и официальное, не капельки чувств, словно написано было под диктовку. Вероятнее всего его заставила мать — она ко мне хорошо относилась, да и с моей мамой они дружили.
И… конечно. Он спрашивал про Веронику, знаю ли я что-то о ней. Нет, не знаю… И знать не хочу.
Илья специально не стал закрывать окно занавесками, ему нравилось смотреть на темно-красное ночное небо, в жалких попытках отыскать там хотя бы одну звезду. Он лежал в темноте, не испытывая и малейшего желания спать.
Ему хотелось сейчас закрыть глаза и открыть их где-нибудь подальше отсюда, там, где ночное море и скалы. Он придумывал себе иной мир, где его зовут по-другому, где он совсем другой человек, без прошлого и будущего. Эти мысли приходили все чаще.
Забыть — это так просто. Он знал даже простой рецепт чудодейственного эликсира, который раз и навсегда подарит ему забвение, подарит шанс на новую жизнь…
Выбежать из дома среди ночи, не взяв с собой ничего. Сесть в первый попавшийся поезд, не разбирая дороги — бежать, чтобы не вернуться сюда никогда. Чтобы никогда не получать писем из своей прошлой жизни…
Илья быстро встал с кровати, выскользнул в прихожую, чтобы отыскать в темноте отцовскую зажигалку. Вернувшись, он забрался на подоконник и быстро сжег письмо Богдана, не потрудившись даже посмотреть адрес для того, чтобы когда-нибудь отправить ответ. Прохладный ночной ветерок унес запах гари в форточку.
Илья вернулся в постель и в свете фонарика принялся писать в дневник.
