рук и ураганом вылетела на верхнюю площадку. Да там и замерла на месте как вкопанная, рассматривая с нескольких метров огромных, величественных птиц. Бабушка с шумным придыханием уткнулась ей в спину, обхватила за талию и тоже замерла. Наверное, готовилась в случае опасности швырнуть внучку в зев лестничного проема.
С минуту стояла относительная тишина. А потом девушка протянула открытые ладошки вперед и заговорила:
— Я принцесса Чагара, меня зовут Роза, но угощения у меня нет.
Орлы как-то странно между собой переглянулись, и один вдруг довольно четко засвистел. Потом чуть подождал и повторил свист несколько иначе. Затем стал насвистывать одни и те же сочетания с маниакальным упорством, а другой ему вторить.
Своей цели частично птицы все-таки добились: женщины поняли, что с ними пытаются общаться. Причем именно свистом и, скорее всего, на уровне некоторой разумности. От осознания этого факта Роза чуть не расплакалась от досады и отчаяния:
— Как жаль! Но мы вас не понимаем! Совсем не понимаем! Мы не умеем так свистеть. Нам такой язык неизвестен!
Кажется, смысл обращения дошел до катарги и был понят ими правильно. Они перестали свистеть, опять переглянулись, и один из них поднял лапу, явно привлекая к ней внимание. Только тогда к этой лапе пристально присмотрелись обе родственницы, а принцесса с заполошным стоном бросилась вперед. Она рассмотрела привязанный ремнем фонарик и теперь, не обращая внимания на крики отчаяния со стороны бабушки и нависающий над ней огромный клюв, быстро развязала ремень, сняла его вместе с фонарем и только после этого отступила к Линколе. При этом она с вожделением осматривала простейший осветительный прибор и шептала дрожащими губами:
— Откуда?! Мы ведь все фонари из дворца забрали… Новые мог отыскать только Виктор… Или Фериоль отыскал? Мог! Но его орлы бы точно к себе не подпустили! Значит… значит…
Она подняла безумные глаза на бабушку, поморщила носик в последнем сомнении и вдруг радостно, на грани истерики завизжала, выплескивая из себя вулкан восторга, надежды и веры в чудо. Причем только на третьей минуте визг стал складываться в определенные слова:
— Он живой!.. Он живой!..
Теперь уже Линкола применила всю свою власть и авторитет для быстрого успокоения:
— Опомнись! Замолчи! Ты переполошишь всю столицу! Как ты будешь выглядеть в глазах подданных?! Где твоя солидность и величие? Прекрати немедленно истерику!!!
Подействовало. Хотя, может, как раз в тот момент Роза набирала очередную порцию воздуха в легкие для очередного визга, но момент тишины был удачно использован бабушкой для убедительного шепота:
— Может, ему нужна помощь, а ты тут, как молочница с рынка, кричишь! Может, он только тебя предупредить хотел, а ты на весь мир тайны раскрываешь. И вот… — Она повернула ремешок определенным образом, чтобы стала видна надпись: — Наверняка для тебя послание… Тихо! Только не вздумай опять орать!
На этот раз внучка сдержалась. Хотя часто и быстро вытирала текущие по щекам слезы счастья. Но зато действовать стала более чем рассудительно. Бросилась к лестничному проему, и, как оказалось, весьма вовремя: там, в нижнем помещении, уже толпилось около пяти гвардейцев.
— Эй, внизу! Вас кто звал? Никто? Вот и спускайтесь туда, где раньше были, и никому ни слова! Выполнять!
— Ваше высочество! — попытался все-таки высказаться офицер личной охраны. — Нам послышался чей-то крик, да и там ведь вроде катарги на башню сели…
— Мы с ними сами разберемся! Всем вниз и следить в оба за порядком и полным спокойствием!
— Есть! Ребята, вниз!
Роза вернулась к бабушке, еще раз сорок перечитала такую вожделенную для себя записку, чуть не целуя каждую буковку, и только потом обратила внимание на катарги. Тот самый посланник понял это действие по-своему: протянул вперед лапу и выжидательно что-то просвистел. Даже не сговариваясь и не переглядываясь между собой, обе женщины поняли этот жест: орел либо просит награду за свою работу, либо готов отнести ответное послание обратно. Причем, судя по переминанию лапами второго катарги по каменным плитам, птицы хотели улететь с этого места как можно быстрей. И так упоминаний подобной посадки, да еще и общения с человеком, ни в столице, ни в Чагаре, ни в общей истории не бывало.
Мать короля понимала это больше всех и с досадой воскликнула:
— У нас с собой ничего нет! А уж тем более пишущих принадлежностей!..
Но ее внучка уже снимала со своей шеи роскошную диадему. Ту самую, которую ей подарил Виктор при дележе первых трофеев из обоза императора Гранлео. Уж это украшение он должен помнить и узнать. Причем завернула диадему в свой личный платок с вензелями, тем же платком обвязала снятый поясной ремень и уже все вместе прикрепила к лапе орла. Тот несколько раз встряхнул устрашающей конечностью, проверяя, крепко ли держится послание, потом еще что-то просвистел. Но так как ответа не дождался, то величаво развернулся на месте и протопал к самому краю площадки. Второй орел сделал то же самое, и там они просто упали вниз, шагнув за край невысокого, по колено человеку, парапета.
— Не захотели взлетать возле нас! — догадалась Роза. Тогда как ее бабушка размышляла более меркантильно:
— А что, если они все-таки потребовали плату за свою услугу?
— Все равно не жалко! Я все сокровища готова отдать, лишь бы сейчас увидеть его собственными глазами. Лишь удостовериться, что он жив…
— Хм! Разве еще не удостоверилась? А кто ж тогда тут недавно пищал, словно голодный комар?
— Бабушка! И как тебе не стыдно сравнивать Великолепную Покорительницу Небес со злосчастным комаром? — Принцесса делала вид, что сердится, но при этом на щеках играли ямочки, глаза блестели, как звезды, а руки безустанно поглаживали и фонарик и ремешок. — А вдруг нас кто-то подслушивает?
— Пусть только попробует! — заулыбалась Линкола. — Мы теперь всем покажем. А если к нам вскорости и Виктор присоединится… то все будет хорошо.
— Точно! Он этой Мааните и ее товаркам устроит! Хотя если честно, то нам и самим надо одну задумку претворить в жизнь…
— Ты о чем? — Последний раз взглянув в сторону катарги, которые уже превратились в белые черточки на синем небе, Линкола стала первой спускаться в свою будущую резиденцию. — Если опять хочешь отравить Мааниту, то я запрещаю категорически. Гром нас не поймет и не простит.
— Да нет, травить не будем, а вот заслать к ней в друзья верного нам человека — просто обязаны. Хотя бы того маркиза, который вчера нам сообщил о заигрывании с ним Мааниты. Он верен короне и, кажется, готов на все. В том числе и проникнуть в стан нашего гипотетического противника. Шлюшка явно затевает что-то слишком мерзкое-грандиозное, а мы до сих пор не догадываемся, что именно. А что можем противопоставить в ответ? Пока — ничего. А вот когда узнаем… Так что даже возможное скорое возвращение Виктора надо использовать с максимальной выгодой и дальновидностью.
— Ты так уверена, что он скоро вернется?
— Конечно, не уверена, — дернула плечами принцесса. — Иначе мчалась к нему навстречу во главе армии. Но раз смог прислать первую весточку, обязательно отправит и вторую. Скорее всего, ему приходится скрываться в горах Кряжистого угла, и если бы мы хоть точно знали где…
— Да, можно было бы послать к нему на помощь эскадру под командованием адмирала Ньюцигена. Тот бы с любого острова своего старого приятеля снял…
— Это ты хорошо напомнила! В любом случае следует отправить адмирала в патрулирование к Кряжистому углу. Пока наши морские силы властвуют в море, надо этим пользоваться. Вдруг наши корабли Виктор сам увидит с гор? А потом и знак какой подаст…
Обе женщины спустились на несколько этажей ниже, где их ждала охрана сопровождения, и мать короля многозначительно напомнила гвардейцам:
— Не стоит забывать об основном правиле службы: ничего не знаю и никому ничего не скажу.
Лейтенант недаром занимал свое место:
— А о чем говорить, ваше величество? Стояли тут все время и от скуки анекдоты травили. Так ведь
