Столовая оказалась вполне приличная, если не сказать — шикарная, вкус и качество блюд — на высоком уровне, количество и выбор вообще не регламентировались. Словно в хорошем отеле, каждый подходил на раздачу и брал себе, что и сколько хотел. Ну а во время еды офицеры стали присматриваться и к тем, кто тоже пришел на ужин.
Стажеры знали заранее, что на Кафедре заканчивает стажировку еще одна группа. Совместно с ними придется заниматься целую неделю. Но кто конкретно будет среди них, понятное дело, не ведали. Поэтому и присматривались, вдруг кто из знакомых окажется?
Из военных — никого. А вот среди гражданских специалистов и преподавателей Клеопатра сразу выделила одного пожилого мужчину. А если рассматривать с позиции двадцатилетнего возраста, то почти старика. Мужчина с идеальной выправкой и воинственно задранной вверх короткой шкиперской бородкой сразу привлекал к себе внимание большими пытливыми глазами. Благородная седина на висках и бороде показывала, что ему не меньше шестидесяти.
— Боюсь ошибиться, но, кажется, это сам профессор Сартре! — Девушка старалась говорить тихо, чтобы слышал только Тантоитан. — Точно! Вон у него левое ухо повреждено.
— Хм! А кто он такой?
— О! Это, пожалуй, самый великий гений нашей империи по изучению физиологии человека. А также ведущий программы по созданию искусственного интеллекта. Если кто и знает что-то больше его о нашем мозге, то таких людей в Галактике можно пересчитать по пальцам одной руки. Надо с ним обязательно познакомиться.
Танти с нескрываемым удивлением взирал на подругу:
— С чего это ты взяла, что он нам нужен в кругу друзей?
— Сам увидишь и поймешь, лишь только один часик с ним пообщаешься.
— И откуда ты вообще про него узнала?
— Мне брат по краберу рассказывал. Описал внешность и даже примету не забыл — то самое слегка изуродованное левое ухо. Не знаю, как они познакомились, но он очень настаивал на моем с ним общении. Намекал, что Сартре сейчас находится на пути к каким-то величайшим открытиям и ему нужны крепкие добровольцы для первых испытаний.
— Ты о чем, Клео? — Теперь Парадорский посматривал на свою девушку с подозрением. — О каких добровольцах может идти речь? Мало того, ты, никак, была уверена, что мы этого профессора здесь встретим?
— Конечно! И не делай такие круглые глаза, мне страшно становится. Еще ослепнешь! И говори тише, я не хочу, чтобы мой брат пострадал за разглашение государственной тайны.
— Ой, как все запущено!..
— Не паясничай, тебе не идет. Знакомство в любом случае состоится даже и без твоего участия. Я и в самом деле мечтаю немножко усилить внутреннюю моторику моих мышц, укрепить кости и по возможности усовершенствовать некоторые иные части своего тела.
— Шутишь? Или мечтаешь стать андроидом?
— И ты меня тогда разлюбишь?
— Естественно! Не хватало мне только жены, могущей меня удавить в объятиях.
— Не удавлю! Я буду сдерживаться, — честно пообещала капитан Ланьо, чем еще больше рассердила ничего не понимающего майора.
— Заканчиваем беспредметный разговор. И я тебе запрещаю к этому профессору даже приближаться. Может, он и в самом деле к каким-то тайнам причастен, а мне потом вытягивай тебя из лап контрразведки!
Кажется, Клеопатра такого жесткого отпора не ожидала, потому что с нахмуренным видом умолкла и только после десерта обиженно прошипела:
— Странный ты стал! Я ведь тебя больше ни о чем особенном не просила. Только и всего, что подойти к этому Сартре и познакомиться. Передать привет от моего брата и поговорить о погоде. Как все порядочные люди.
На этот раз Парадорский сделал вид, что заинтересовался неимоверно:
— Как?! Неужели ты решилась хоть в одном приоткрыть великую тайну своей семьи?! Неужели мне повезет услышать имя твоего родного брата? Да только ради этого я готов немедленно срываться с места и бежать знакомиться с этим стариканом! Хочешь?
Подозревая какую-то пакость со стороны любимого, девушка осторожно кивнула и тут же услышала условие:
— Пока не скажешь полное имя своего отца, никакого знакомства с таинственными профессорами!
— Так нечестно! Опять крикдал затеваешь? Мы ведь с тобой уже обо всем договорились.
— Ага! Причем не раз! И каждый раз ты нарушаешь данное слово. После первого курса ты сослалась на запрет. После окончания училища ты мотивировала невозможность знакомства с твоими родственниками их чрезмерной занятостью. А когда мы после поступления в ВСК собрались жениться, ты слезно меня умоляла поверить, что разрешение на брак мы получим только после поступления на службу в Дивизион. И вот мы уже в Дивизионе…
— Неправда! — перебила она. — Вот когда мы вернемся на Оилтон после Кафедры…
— У-у-у-у… — Танти завыл настолько громко, что даже сидящие за соседними столиками друзья оглянулись на парочку с ухмылками и сочувствующими взглядами. После чего пришлось перейти на сердитый шепот: — У тебя совесть есть?! Сколько можно меня обманывать и связывать невыполнимыми условиями?
— Но я ведь не обманываю, что тебя люблю. Ты об этом знаешь. И осталось выполнить всего одно условие: стать воинами Дивизиона. И потом мы сразу…
— Придумаете новую отговорку? Знаю, проходили! Так что кроме имени брата ты мне еще говоришь и имя своего отца. Иначе никакого знакомства.
— С чего ты взял, что ты услышишь имя брата?
— Как?! Ты ведь собралась передавать этому профессору от брата привет?
— И передам, но не называя имени. Только определенный пароль. Так будет гораздо надежней. Все- таки тайна…
— Ага! Стало быть, тайна? Ну вот пусть она таковой и остается. Поела? Сыта? Значит, возвращаемся в нашу комнату.
Но Клеопатра вставать из-за стола не спешила. Складывалось впечатление, что ей хотелось если уж не с определенным человеком познакомиться, то хоть здание обойти и как следует рассмотреть:
— Как же местные достопримечательности?
— Еще успеют надоесть! — последовал вполне рассудительный ответ. — А вот свободного вечера у нас может долго не быть.
— Злой ты стал. Съеду я от тебя.
— Клео, кончай дурачиться, а то и в самом деле обижусь. Или все-таки решилась назвать имена?
— Танти, дорогой, ну не хочу я тебе врать. Поверь, мне самой жутко тошно, что приходится так себя вести, а если я еще своих близких назову чужими именами, это будет откровенным предательством по отношению к ним. Я так не могу…
Парадорский сочувственно вздохнул. Потом покивал головой, словно соглашаясь с внутренними рассуждениями, и коварно ухмыльнулся:
— Тогда тебе ничего больше не остается, как дисциплинированно вставать и идти за мной следом в нашу комнату. Причем обещаю: больно не будет. Тебе даже понравится. Не отставай! — Встал первым и пошел, не оглядываясь, к выходу из столовой.
— Вымогатель, — донеслось ему вслед.
Тем не менее молодая капитан безропотно встала и двинулась следом. Правда при этом почти никто не заметил, как она состроила гримасу в сторону внимательно на нее взглянувшего профессора. Вроде как пожаловалась. И в ответ получила успокоительный кивок — мол, все утрясется.
По крайней мере такое сложилось мнение у замерших во время своей беседы Гарольда и Малыша. Причем пилот первым толкнул десантника в бок:
