находились среди военных давно, притерлись, освоились, и некоторые даже имели за плечами при определенной выслуге лет довольно высокие воинские звания. А вот кто такой профессор Сартре — никто не знал. Хотя общее мнение о нем было противоречивым, неоднозначным: «Какой-то уникальный гений по секретным разработкам в области физиологии. Сам император для реализации его проектов, изысканий и экспериментов дал зеленый свет!»
А чтобы у декана и куратора не возникло каких-либо недоразумений по поводу полномочий уникального ученого, все от того же вездесущего Винселио Грока пришла еще одна депеша. И там черным по белому маркиз указывал, что «следует оказывать любую помощь и максимальное содействие профессору Сартре во всех его деяниях и начинаниях».
То есть он сразу как бы становился по должности выше и ректора института, при котором находится Кафедра Интеллектуальной Стажировки, и военного куратора, а те переходили в его временное подчинение. Нонсенс, казус и парадокс в одном флаконе!
К счастью, прибывший три дня назад профессор только и удосужился изначально, что представиться ректору, куратору да нескольким коллегам. А все остальное время проводил в выделенной для него лаборатории. Ни с кем не общался, ни с кем не разговаривал и только настоятельно попросил его не беспокоить. То есть хлопот он вроде не создавал, но ведь какого дьявола, спрашивается, он тогда на Нирвану приперся? Еще и без всяких объяснений?
И вот теперь он сидит в удобном, огромном, но тем не менее очень уютном зале отдыха и запросто, можно сказать, панибратски беседует с Малышом! К чему бы это?
И о чем они могут вот так по-родственному беседовать?
«Может, и в самом деле родственники? — мелькнула догадка в мыслях Хайнека. — Или давно знакомы?» — И, подойдя ближе, он не нашел ничего лучшего, как спросить:
— Никак, вы старые друзья?
— Нет, — с честными глазами повернулся к нему Малыш. — Только что познакомились.
— А не поздно ли для посиделок, господин капитан? — перешел куратор на командный тон. — Завтра вам предстоит весьма тяжелый день.
— Мне не привыкать, господин майор, — последовал не совсем уважительный ответ.
Но только Хайнек попытался надавить своими полномочиями, как раздраженным скрипучим голосом отозвался Сартре:
— Мы здесь по делу. И если понадобится, я освобожу завтра капитана от любых занятий или прочей муштры.
Еще и жест при этом сделал этакий нетерпеливый ладошкой. Мол, не мешай и сваливай отсюда. То есть научный гений нисколько не забыл, кто здесь главный, деликатничать не собирался и был готов сразу указать куратору его место. Поэтому майору ничего больше не оставалось, как подавить свой гнев и, не роняя достоинства, оставить за собой хотя бы последнее слово:
— Тогда вся ответственность за усвоение учебной программы ложится на вас, господин профессор. График довольно жесткий и внеплановых выходных не предусматривает.
Он развернулся и двинулся дальше по залу, стараясь не реагировать на донесшееся ему в спину бормотание Сартре:
— Хорошо, хорошо, мы тут сами разберемся… — и уже почти заглушенные расстоянием слова, обращенные к Малышу при возобновившемся разговоре: — Но откуда у тебя уверенность, что Танти может победить такого воина, как Гарольд? Все-таки там даже весовые категории не…
Дураком куратор не был. Поэтому сразу сложил два и два: легко догадаться, что уникальный ученый находится на Нирване только в связи с присутствием здесь молодых героев. Наверняка собирается провести какие-то особые исследования, написать по их результатам эпохальную статью, а то и совершить громкое научное открытие. Естественно, что в таком случае и премия не задержится. Если уж не галактическая, то имперская — вполне реально. Подобных ученых Хайнек на своем веку повидать успел: как правило, те стремились отыскать какого-нибудь мутанта с патологическими изменениями в организме, исследовать эти изменения, а потом и воспроизвести искусственным путем на других добровольцах. Так что последующие действия профессора Сартре предсказать было нетрудно, раз он так заинтересовался юным носителем ордена «Изумрудный Листок». А то и всем составом отважных космодесантников, так отличившихся на Хаитане. Недаром они прибыли сюда почти полным составом.
Делая обход жилой части Кафедры, куратор от Дивизиона непроизвольно и несколько злорадно улыбнулся. Уж он знал, что могут вытворять зацикленные на своих идеях ученые с подопытным материалом. И отныне ни Тантоитану Парадорскому, ни его друзьям не завидовал. В любом случае для них начнутся невероятно тяжкие дни. И при этом никто из командования не имеет права давать им поблажек в прохождении непосредственной стажировки. А если кто из молодых офицеров не справится или не уложится в заданные нормы и параметры программ, то будет безжалостно вычеркнут из окончательного списка входящих в состав Дивизиона. Вычеркнут и отправлен для прохождения дальнейшей службы к черту на кулички, невзирая на все прежние заслуги, награды и звания. А при этом можно постараться устроить так, чтобы та же, к примеру, Клеопатра Ланьо отбор прошла, экзамен сдала и отправилась на почетное место службы в Дивизион. Пусть даже вместе со своей подругой Лидией Шелди. А там увидим. В жизни по-всякому бывает: сегодня женщина считает себя невестой одного мужчины, а уже через неделю все свое внимание и ласку отдает другому. Образцов подобного непостоянства — хоть отбавляй.
От таких оптимистических мыслей майор Хайнек вновь вернулся в нормальное настроение и завершил обход коридоров и кают-компаний с вполне мирным, можно сказать, отеческим выражением на лице. Никого не ругал за праздное шатание или поздние посиделки, ни перед кем не выделывался своим старшинством по должности или званию. Потому что вполне справедливо полагал, что на всех нерасторопных или недисциплинированных офицерах с лихвой отыграется завтра с самого утра. Вернее, даже не он лично, а боевые инструктора-преподаватели.
Только и старался запомнить в лицо тех, кто еще не спал, громко разговаривал или бродил по коридорам.
Разве что одного встречного стажера не удержался — остановил и попытался разговорить:
— Кажется, старший лейтенант Алоис Полсат?
— Так точно, господин майор.
— Вольно, вольно, мы сейчас не на занятиях. Просто хотел поинтересоваться мнением, как вообще здание, нравится?
— О! Замечательно! Я даже не ожидал, что здесь окажется настолько стильно, современно и уникально по внутреннему оформлению.
— Ну а что показалось наиболее интересным?
— Информаторий. Там такие базы данных и возможности для их обработки! — не скрывал своих эмоций чернокожий пилот. — Я в восторге!
— Да, мне тоже информаторий пришелся по вкусу, — закивал Хайнек. — Прямо истинное удовольствие для аналитика или составителя прогнозируемых явлений. Тебе тоже нравится аналитическая работа?
— Конечно. Люблю собирать разрозненные сведения и создавать из них цельную картинку.
— Какое совпадение! — не совсем искренне улыбался куратор. — Мне тут как раз кое-какой информации не хватает. Так что подскажи, будь добр, какая существовала причина для драки на доставившем вас сюда транспорте?
Вид у Алоиса сразу стал отмороженным:
— Не пойму, о чем речь…
— Я о том инциденте, который произошел с безразмерным толстяком-дальником.
— А что, разве он не с трапа упал? — уже совсем иным тоном спросил старший лейтенант.
Из чего стало понятно, что правды от него не дождаться.
— Зря простаком притворяешься, — нахмурился Хайнек со всей доступной ему строгостью. — Как военный куратор имею право заглянуть в протокол. Завтра утром мне передадут с транспорта полную запись событий в кубрике, и я все равно отыщу виноватых.
И опять чернокожий пилот показал, что может смело выступать на подмостках любого театра. Потому что искренне испугался, приложил руку к сердцу и чистосердечно пробормотал:
