лучше было, ведь узнай куратор о причине ссоры, мог бы сразу на том же транспорте отправить обратно на прежнее место службы. Уж по поводу слишком строгого отсева среди кандидатов в Дивизион ходили легенды. Но вот Минри Хайнека такой ответ не удовлетворил, опыт у него и в самом деле имелся немалый.
— Падение по трапу? Да прямо вот так — зубами, ухом, скулой и тому подобным?
— Так точно! Но поверьте, пустячные ссадины отвлекать меня от службы не будут.
— Да верить-то хочется. Но что с тобой тогда на полосе препятствий случится? Тут у нас она почти такая же, как и в самом Дивизионе. А там — одна из самых сложных в Галактике. Порой и погибают воины при ее прохождении. Так что мне страшно становится: если ты на камбуз так спешил и себе личико изуродовал, то что с тобой на легкой боевой разминке произойдет?
— Готов хоть сейчас доказать делом, — продолжал упорствовать толстяк, — что мои раны — досадная случайность и недоразумение.
— М-да? Ладно, докажешь, я тебе в первую очередь возможность предоставлю. — Куратор двинулся к центру строя, оглядывая всех строгим взглядом. — Да, и обязательно выясню причины этого «недоразумения». И наверняка узнаю, кто конкретно из боевых товарищей помог нашему безразмерному коллеге так неудачно скатиться по трапу.
Судя по нескольким вырвавшимся смешкам, к толстяку отныне грозило приклеиться совсем иное прозвище — Безразмерный. Хотя оно в любом случае могло оказаться предпочтительнее, чем Кусок Сала.
Дойдя до места по центру строя, Хайнек заметил, что два боевых десантных флаера уже загрузили в свои трюмы доставленный груз, и решил, что пора завершать предварительное знакомство:
— Какие будут вопросы? — заметив поднятую женскую ладонь, кивнул: — Да?
— Старший лейтенант Лидия Шелди, — представилась девушка. — У меня вопрос чисто географический: Кафедра находится в зоне льда или раскаленной пустыни?
— Если вы мечтаете позагорать, госпожа старший лейтенант, то спешу вас обрадовать: смуглая кожа вам обеспечена. А если предпочитаете прохладу, то тут вам тоже повезло: мы будем отрабатывать выживаемость в условиях вечного льда. Для этого не придется даже на полюс лететь. Ледовые лабиринты в двухкилометровой толще начинаются уже через сотню километров от данного космодрома. Еще вопросы будут? Тогда… на первый-второй рассчитайсь! — дал он неожиданную команду. — Первые номера — два шага назад! Вторые берут свои вещи и бегом марш во флаер номер два. Веселей, веселей! Теперь первые номера бегом марш в первый флаер. — И уже сам, двигаясь к загружаемым аппаратам, проворчал себе под нос с явным недовольством: — А то выстроились совсем не по уставу! Видимо, эти выскочки из штабов совсем совесть потеряли. И кто это, интересно, так безразмерному дальнику рожу отрихтовал? Неужели его же приятели темную устроили? Потому как иные стажеры даже количественно не подходят под дело мордобоя. Ладно, разберусь…
Кафедра Интеллектуальной Стажировки будущих служащих Дивизиона, которая скрывалась под вывеской некоего геодезического института, возводилась лет двадцать назад по самым современным и дорогостоящим технологиям. Даже сейчас подобная внутренняя начинка зданий считалась большой редкостью. А внешне выступающее из скалы здание было стилизовано под участок древнего города с куском крепостной стены. Несколько непривычно, мягко говоря. Тем, кто видел постройку первый раз, не удавалось удержаться от восторженных восклицаний. Ведь только что флаеры на приличной скорости снизились к зубчатым скалам, покрытым вечными снегами и ледниками, пронеслись по совершенно темному ущелью, резкий поворот и… Вместо ожидаемой долины — широкое ответвление в сторону и подсвеченный отовсюду прожекторами участок древнего города из ярко-желтого камня. Даже полоска дневного света над головой, слегка затененная бронированным пластиком, могла показаться совершенно неуместной. В любом случае создавалось впечатление освещенной солнечным светом сказки.
Как тут не восхититься!
Местный пилот, ведущий флаер с первыми номерами, на громкие восклицания самодовольно рассмеялся и воскликнул:
— Добро пожаловать в рай и ад Седого ущелья!
На что Малыш сразу же стал экспансивно восторгаться:
— Чудесно! Если перед нами ад, то мне здесь очень нравится.
— Спешу разочаровать, — посерьезнел пилот. — Сказочно смотрится Кафедра только снаружи и внутри благодаря своим уникальным новинкам. А вот ад — несколько в ином месте, во второй части ущелья. Мы чуть раньше свернули…
— Местные монстры? — без всякого страха заулыбалась Клеопатра. — Или жуткие растения, растущие на раскаленной магме?
— Гораздо хуже! Там — полоса препятствий. И я рад, что мне не приходится сдавать на ней зачеты. Не гожусь для вашего Дивизиона.
Тантоитан оглядел своих снисходительно улыбающихся друзей, среди которых выделялся особо сияющий Малыш, и хмыкнул:
— Ты тоже рад будешь показать свою удаль?
Но вместо положительного ответа получил жалостное стенание:
— Обманули!..
На эту провокацию откликнулся уже хорошо знакомый обр-блондин:
— Интересно, в чем это такого картежника обмануть можно?
— Во всем! Ты только подумай, — они уже подхватили свои вещи и спускались по трапу, — нам обещали сколько-то месяцев интеллектуальной стажировки. Еще раз вдумайся: интеллектуальной! А что взамен? Все та же тупая физическая муштра на пределе человеческой выносливости. Разве ума от этого прибавится?
Все поняли полюсность мышления, улыбнулись, и только Тантоитан, пряча смешинки в глазах, продолжил тоном занудного инструктора:
— Ума от этого не прибавляется, но он остается целее — однозначно. Так что здешняя полоса — это не только место для развлечения, но и стартовая полоса для твоих будущих подвигов.
— Ха! Опытный воин должен придерживаться иной поговорки: в жизни всегда есть место подвигу, надо только держаться от этого места подальше.
— Может, тебе и служить не нравится? — возмутилась Клеопатра.
— Да вот сам никак не пойму, чего это я среди вас делаю?
Присоединившийся к ним Николя прекрасно слышал последние слова, поэтому не постеснялся дать некоторые разъяснения:
— Да вы его не слушайте. Это он так рисоваться любит. На самом деле секрет у него один существует, из-за которого он в армии еще и на пенсии останется постреливать.
— Что за секрет? — подыграл одному из лучших пилотов Парадорский.
— Очень жуткий секрет: наш Малыш больше ничего в жизни делать не умеет. Его даже в поливальщики цветов не возьмут, потому что он не знает, с какой стороны за шланг взяться.
Так как Малыш смеялся громче всех, а чернокожий Алоис лишь натянуто улыбался, складывалось впечатление, что он сам и придумал про себя подобный прикол.
Подтянулись остальные к главному входу, где уже возвышался на верхней ступеньке Хайнек. Кажется, веселье среди личного состава куратору не нравилось.
— Какие смешливые попались, — ворчал он, подзывая к себе сержанта из караульной службы. А потом, обращаясь к тридцати прибывшим офицерам: — День прибытия — без занятий. Считается ознакомительным. Ужин через час. Постарайтесь провести этот вечер с пользой, познакомиться с внутренним устройством здания. Пройдитесь по аудиториям и лабораториям, саунам, бассейнам, тренажерным залам. Разве что запрещено спускаться в подземный бункер, далеко и тягостно. Для поселения вам выделена жилая галерея под номером четыре. Боец интендантского взвода внесет вас в списки проживающих и все покажет. В комнате — по два человека. Расселяетесь сами. Справитесь? Не подеретесь?
— Никак нет! — откликнулось сразу несколько стажеров. — Чай не юные салаги.
— Как сказать, как сказать… Вперед! — Но сам Хайнек не оставил новичков, как показалось вначале,
