объявили, что отправят их заложниками в Краснодар.
Аул заволновался еще сильнее. С минуты на минуту можно было ждать вспышки. Володя понимал: неорганизованное восстание в ауле обречено на неудачу. К тому же немцы по телефону вызвали подкрепление из города.
Володя стал уговаривать стариков. Он горячо говорил о том, что кровь будет пролита напрасно, что немцы дотла выжгут аул, перебьют женщин, стариков, детей. Ему удалось успокоить народ. Решено было не трогать немцев в ауле. Он же, Володя, должен был попытаться отбить черкешенок в лесу.
Володя согласился — другого выхода у него не было, — хотя он и не очень верил в успех.
Надо было спешить: конвой уже построился вокруг арестованных женщин, и с часу на час могло подойти вызванное немцами подкрепление из Краснодара.
Девушка, посланная Володей, пробралась к заложницам. Ей удалось им шепнуть, что в лесу их попытаются освободить. А сам Володя вместе со своими ребятами уже пробирался окольными тропами к лесу…
Был полдень, когда усиленный немецкий конвой, окружив плотным кольцом арестованных черкешенок, вошел в лес. Здесь их встретили сумрак и тишина. Даже птицы не перекликались в ветвях. Лучи солнца, пробившись сквозь густую листву, падали на траву и стволы деревьев яркими пятнами. Когда ветер проносился над верхушками деревьев, солнечные пятна перемещались с места и тогда казалось, что по лесу скользят неуловимые тени…
Неожиданно где-то справа тревожно застрекотала сойка. Ей ответил такой же стрекот слева. И тотчас по лесу пронесся дикий гортанный клич — боевой приказ черкесов.
Арестованные женщины, помня наказ девушки, упали на землю. Лес ожил. Справа, слева, сверху — отовсюду, со всех сторон загремели выстрелы. Нападавшие были хорошими стрелками: от первых же выстрелов замертво упало несколько немецких солдат.
Обер-лейтенант, командовавший конвоем, сразу сообразил, что нужно скорее выбираться из леса, — только на открытом месте он может рассчитывать на спасение. Но у самой опушки немцев встретил плотный огонь автоматов. Метко брошенная граната убила обер-лейтенанта. Немцы кинулись было обратно в лес. Но здесь снова их стали бить невидимые стрелки. Вскоре все было кончено: ни один немец не ушел из леса…
Как только конвойные после первого залпа метнулись к опушке, женщины, прячась за деревья, побежали в глубину леса. Молодой черкес, помощник Володи, отвел их к границе леса и плавней. Шальные немецкие пули тяжело ранили двух старых женщин.
Володя, у которого и гранат было мало, и патроны были на исходе, спешил увести свой отряд и черкешенок в спасительные плавни. Но, пока перевязывали раненых женщин, пока мастерили для них носилки, прошло с четверть часа. Внезапно с воющим визгом в лесу разорвалась первая мина: эта подошло из Краснодара немецкое подкрепление.
Прибывшие эсэсовцы не теряли времени: на ходу спрыгнули они с машин и, растянувшись цепью, устремились в лес. Володе оставалось одно: принять бой, чтобы дать возможность женщинам достичь плавней и укрыться в них.
Это был тяжелый, почти безнадежный бой. У немцев — громадный численный перевес, миномет, бивший с грузовика на дороге, тяжелые пулеметы. У Володи — несколько гранат и считанные патроны.
Но это не устрашило храбрецов — дважды немецкая цепь откатывалась назад, оставляя убитых и раненых.
Наконец немцам удалось отрезать отряд от плавней. Кольцо вокруг отряда сжималось…
Молодые черкесы дрались с замечательным хладнокровием: ни одна пуля не была ими истрачена зря, гранаты рвались в гуще врагов.
Володя понимал: положение безнадежно, и он решился на отважный поступок…
Ему удалось незаметно вырваться из окружения и пробраться в тыл к наступавшим немцам. Этому помогало, конечно, отличное знание леса и всех его тайных троп. Володя пробрался к огромному вековому дубу. Там, в дупле, был его последний склад гранат и патронов.
Немцы уже готовы были торжествовать победу, как вдруг позади них прогремела длинная автоматная очередь. Немцы растерялись. Они решили, что на помощь окруженному отряду пришла новая группа партизан. Этой минутной растерянностью врага воспользовались молодые черкесы: смелым броском они вырвались из кольца и начали быстро уходить в глубь леса, к плавням. Немцы попытались было преследовать их, но вскоре потеряли из виду. Тогда немцы бросились назад — к тому месту, где только что строчил автомат Володи.
Володя принял бой. Он дрался один против многих десятков врагов, то и дело меняя позиции, укрываясь за стволами старых дубов. Володя не пытался вырваться из кольца. Наоборот, он стремился как можно дольше приковать к себе внимание врагов и отвести их от плавней, куда уходили его друзья.
Свою последнюю гранату — единственную противотанковую гранату, которую он получил у нас в отряде — Володя швырнул себе под ноги, когда эсэсовцы бросились к нему, чтобы схватить его живьем…
Казалось, все было кончено… И вдруг, будто в ответ на последний гранатный разрыв, неожиданно раздался треск ружейной стрельбы на дороге у леса, где стояли немецкие машины.
Эсэсовцы тревожно озирались по сторонам. А когда выстрелы стихли, они осторожно, выслав вперед разведчиков, двинулись к дороге. Эсэсовцы увидели: горели оставленные машины, лежали трупы немецких солдат. Большинство их было убито ударом кинжала. Кругом — никого…
Вскоре из Краснодара пришли еще машины с автоматчиками. Широкой цепью немцы начали прочесывать лес. Но они нашли в нем лишь трупы немецких солдат…
Пройдя лес, немцы вышли к плавням. Стеной стояли безмолвные камыши. И сунуться в них немцы не решались. Впрочем, даже если бы они вышли на берег реки, то увидели бы только: далеко, далеко, недоступная винтовочным выстрелам, плыла большая лодка. Это друзья Володи увозили женщин и раненых…
В этот же вечер в ауле немцы устроили повальный обыск: фашисты искали раненых, оружие — и ничего не нашли. Старшина аула, высокий благообразный старик, только что вернувшийся из Краснодара, был, как всегда, немногословен. Да, он слышал выстрелы в лесу, но не знал, кто стрелял, и не знал, где женщины, которых немцы погнали в город…
Впоследствии выяснилось, то старшина вернулся из города как раз к тому времени, когда в лесу разгорелся бой. В аул прибежал племянник старшины — один из Володиных друзей. Он рассказал, что черкешенки освобождены, что они идут к реке, но Володя в опасности: спасая женщин и друзей, он отвлек на себя врагов и теперь бьется один против них.
Старики выслушали юношу и молча, не сговариваясь, направились к лесу. Они шли с винтовками, спрятанными еще со времен гражданской войны, с охотничьими ружьями, с кинжалами. Шли сумрачные, суровые, непреклонные в своем решении, и никто из них даже не взглянул на старшину, стоявшего у своей сакли. Тот глядел на стариков — на своих друзей, с которыми провел всю жизнь. Неужели он отстанет от них, останется один, всеми презираемый, отверженный?..
Старшина решился. Он пошел со стариками, сжимая в руке револьвер, недавно подаренный ему комендантом аула.
Стариков вел юноша, который принес весть из леса. Он надеялся, что еще удастся спасти Володю неожиданным ударом в тыл врага. Он привел стариков к машинам, стоявшим на дороге.
Натиск был стремителен: немцев, которые не были сражены пулями, черкесы закололи кинжалами. Но все же старики опоздали: их первые выстрелы совпали по времени с взрывом противотанковой гранаты, которой Володя подорвал себя и окружавших его эсэсовцев…
Уничтожив охрану машин, черкесы скрылись в зарослях колючего терна.
На следующий день на закате солнца из аула вышло пять седобородых старцев. С молчаливой торжественностью они зарыли Володю у подножья дуба, где храбрый юноша взорвал себя последней гранатой. С тех пор эта могила стала священной у черкесов.
Через несколько дней после гибели Володи немцы в ауле были встревожены исчезновением ночного патруля. Потом неожиданно и так же загадочно вспыхнули амбары с зерном и взорвалась на мине машина с боеприпасами.
