— Это ужасно… просто ужасно, — заговорил Болдин, — примите мои глубочайшие соболезнования. Но, слава Богу, что хотя бы с вами всё в порядке. Вы садитесь, отец… э-э?
— Моё имя Лукас фон Нарбэ, — сообщил пилот, — но сейчас это не имеет значения…
Луиза отчетливо и ясно, будто сказанные вслух, увидела, в глазах наместника два слова:
Так можно смотреть на звезду дун кимато, или на аристо, но не на рыцаря же Десницы Господней.
А тот продолжал, как ни в чём не бывало:
— Нам нужен корабль. Мне хотелось бы как можно скорее вернуться в монастырь.
— На какой срок вам нужен корабль? — деловито осведомился Болдин. Край столешницы у него под рукой замигал символами световой клавиатуры.
— На неопределённый.
— Ну, хм… что ж, мы, безусловно, рады всячески содействовать как ордену Десницы Господней, так и вам лично, отец Лукас. Сейчас я взгляну…
— Я уже смотрел, — перебил его священник, — не утруждайте себя поиском в информатории, сын мой. По странному стечению обстоятельств именно сегодня все корабли, имеющиеся в порту, встали на профилактику, текущий ремонт, и дезинфекцию. Все, включая багалы… Но нам нужна не багала, даже не гарим, достаточно будет обычного челнока.
— Вы шутите, ваше преподобие? — Болдин удивлённо поднял глаза от монитора, и шутливо хлопнул себя по лбу: — ах, ну, конечно! Рыцарь-пилот фон Нарбэ… Скажите, пожалуйста, это правда, что…
— Думаю, нет.
Болдин смущённо кашлянул и после паузы сообщил, уже значительно суше:
— Я могу предоставить вам свою личную тангу. Она будет готова через несколько часов. Вы можете пока отдохнуть в одном из люксов нашей гостиницы.
— Благодарю вас, сын мой, — отец Лукас поднялся, подал руку Луизе. На сей раз, она не стала возражать.
— Вас проводят, — пообещал наместник, — и, э-э, ваше преподобие, по поводу этой женщины…
— Сахе Изольды Маркес, — мягко поправил священник, — сахе Маркес я собираюсь доставить в монастырь Белой Девы. Это всё?
— Видите ли, дело в том, что… сахе Маркес не зарегистрирована в нашей базе данных. Возможно, в результате падения метеорита произошёл какой-то сбой в системе. Всё, что нам нужно, — Болдин успокаивающе улыбнулся, — это провести стандартную процедуру опознавания. Чтобы отыскать генетическую карту. Вы же понимаете, без документов…
— Через несколько часов это перестанет быть вашей проблемой, сын мой, — всё так же мягко сказал отец Лукас.
— И верно.
Луиза и не предполагала, что наместник Болдин настолько покладист.
За великолепной дверью, помимо куколки-секретарши топтались теперь двое быкоподобных дружинников. Провожатые. Интересный денёк сегодня. Мало того, что довелось побывать в кабинете у Самого, так теперь ещё и номер-люкс светит. Вот жизнь у священников — всем бы такую!
А номер оказался действительно роскошным. Двухкомнатный, с настоящей мебелью: кресла, диван, маленькие столики — всё стояло прямо на полу, то есть, на ковре. Никаких встроенных в стену кроватей «минимум места — максимум комфорта», никакого: «два в одном — кухня плюс санузел». Кухни вообще не было. Зато была ванна. Огромная, как бассейн. Стеклянная, с гидромассажем, кучей блестящих кнопочек, подушкой под голову и без всякого лимита на воду.
— Ни…чего себе, — ахнула Луиза, когда обозрела роскошь, предоставленную в их распоряжение, — я и не знала, что на Акму есть такое.
Она поглядела на преподобного: впечатлен он, или для священников номера-люкс — дело обычное?
Фон Нарбэ тщательнейшим образом заблокировал дверной замок и сейчас оглядывался. Отнюдь не с целью полюбоваться шёлковыми обоями или видом в огромном, во всю стену, окне-мониторе. Он прошёлся по залу, как будто что-то искал. Отключил дуфунг. Недовольно щурясь, посмотрел на потолок. Стянул шлем и хлопнулся в кресло.
Красивый, всё-таки, мужик.
Жгучий брюнет, очень смуглый, почти чернокожий. В сочетании с нелюдскими фиолетовыми глазами цвет кожи казался особенно странным. Экзотическим.
И правильным.
Так и надо. Таким он и должен быть. Черноволосый, темноглазый, с горбинкой на носу, с тонкой костью и хищной мягкостью в движениях. Так и надо, но что-то в этом во всём было не по правилам, выделялось острым краешком, мешая скользнуть по священнику взглядом, как по красивой картинке, удивиться мимолётно: «бывают же такие!» — и забыть.
Ему бы росту добавить, хоть сантиметров пятнадцать, а лучше — двадцать.
Луиза, присев на краешек дивана, смотрела на рыцаря и чувствовала непривычное, не свойственное ей желание сказать ему что-нибудь хорошее. Утешающее. Такой он был в огромном этом кресле… маленький. С застывшим от усталости лицом.
Утешать — работа священников, наставлять, показывать путь в темноте, объяснять, что во всём есть смысл, отпускать грехи… Вот она сегодня шла за отцом Лукасом, не задавая вопросов, не интересуясь, что происходит, куда и зачем он ведёт её. Даже, когда прибыли в порт, откуда, казалось бы, прямая ей дорога в сектор «М», в военную часть, всё равно, сказал он, что нужно идти с ним, и она пошла.
Куда?
А это не важно. Священник всегда прав. Священник всегда всё знает. Священник… Священник есть священник. Божественный Император доверил церкви власть и оружие, и любому ребёнку известно, что рыцари — все, как один герои. Для детей — герои, образец для подражания. Для взрослых — опора порядка, защитники, наставники, и вообще…
Да. Вообще. Как-то оно сейчас, когда на отца Лукаса смотришь, странно всё.
Священники — особенные люди.
Но люди ведь.
Фу ты, убырство какое. Священник — не священник. Сидит в кресле донельзя умотанный парень, ну, симпатичный, ну форма на нём, внушающая трепет, только что ему сейчас с той формы? Там, на складе четыре истребителя стояли, а он здесь — один остался. И на машине его ни одного меча не нарисовано. В первый раз, может, человека на серьёзное дело взяли, и — вот. Командир погиб. Старшие пилоты — тоже. Лучше, конечно, так, чем — наоборот, когда ты командуешь, и людей теряешь. Но, всё равно, плохо. И не в бою ведь даже. Кретинский метеорит, один-единственный ублюдочный камень из космоса, случайность дурацкая.
А он тихий. Вежливый. И не зануда вовсе, просто кажется таким. Как раз, потому что вежливый. И тихий. «Дочь моя», «сын мой». Рявкнул бы разок по матери… Нет, не умеют священники. Добрые они.
Луиза поймала себя на том, что сидит, пригорюнившись, подперев рукой подбородок: так сидела её мать, глядя на младшего братишку, когда тот маялся со своей математикой, вместо того, чтобы пойти гулять с другими мальчишками.
Братик сейчас большой человек, руководит лабораторией в Его Императорского Величества научном центре, считает что-то такое… по генетике. Очень важная работа.
Она встряхнулась, провела рукой по приятно шершавой обивке дивана и встала:
— Я приму ванну.
Отец Лукас лишь молча пожал плечами.
Всё-таки интересно, он правда не натурал?
Спустя час, Луиза расхаживала по номеру, завернувшись в мягкое махровое полотенце, сушила волосы, потягивала золотой аркадский джин из широкого стакана и была довольна жизнью так, как только
