Ночь подползала к середине, и самое время было подумать о том, что завтра ведь придется ночевать в лесу.
— Велик соблазн, — недовольно сообщил Эльрик, — сменить облик, характер, поныть на тему, как же нам теперь жить. Хрен там. Спать будем. Имей в виду: мужеложство не приветствуется.
— Спасибо, что предупредил, — Йорик вздохнул, — а то я уж намечтал себе…
Дверь бесшумно открылась, и на пороге, кутаясь в плащ, возникла Легенда со свечкой в руке и Дхисом на шее.
— Эльрик, — тихо позвала она.
Тот в мгновение ока оказался рядом, подхватил ее на руки, ворча:
— Ты почему босиком, дурочка? Здесь сквозняки, и пол ледяной.
— Потому что испугалась, — сказала Легенда сердито, — как ты мог меня одну оставить? В этом доме! С этой безумной бабой!
— Всё-всё, — Эльрик покачал ее на руках, — идем спать, не ругайся.
— Только псих может чувствовать ответственность перед всякой нечистью, — тихо произнес Йорик на зароллаше.
— Только псих может предпочесть провести остаток ночи с тобой, а не с эльфийкой, — парировал Эльрик. — Приятных снов, командор.
— Взаимно, — ответил Йорик, максимально ядовито.
И, глядя в закрывшуюся дверь, подумал, что яд потратил впустую. Уму непостижимо, как он мог когда-то думать, что эти двое — любовники!
Эльфийская кровь
Днем было ясно и холодно. И ночь была такой же. И Эльрик уже не уносился вперед, он шел впереди, прокладывая лыжню. Видно было, что рад бы умчаться, но сдерживает себя, примеряется к спутникам. А они, как будто заразившись от шефанго стремлением лететь по нетронутому снегу, на лыжах, как на крыльях, прибавляли скорости, не чувствуя усталости. Может, они и сил от Эльрика зачерпывали?
Нет, конечно. Просто Легенда приноровилась, и сейчас без труда выдерживала заданный темп, а Йорик, хоть и уступал в этом шефанго, но на лыжах ходил не первый год, и даже не первую сотню лет. Ну, а Эльрик, в свою очередь, никуда не спешил… старался никуда не спешить. И получалось, что всех, всё устраивает.
Йорик отстранился от происходящего. Наблюдал. Молчал. Не мешал им.
Они прощались. Эльрик и Легенда. День в пути, кристально-холодная ночь, и следующий день. Они прощались. Навсегда. И Йорик не мог не пожалеть Легенду. Это было странно, неожиданно для него самого: жалость к женщине, которую он ненавидел. Но воображение поэта, и способность, не воспринимать, а
Легенда будет помнить. Она всю жизнь будет помнить одного шефанго, и будет искать его… нет, не его — искать свои воспоминания, среди тех, других шефанго, которые придут из иного мира. Что-то, наверное, даже найдет. Преклонение перед красотой, верность слову, жесткие принципы и прекрасные стихи. Но вот этой заботливой нежности, улыбки, где поровну ласки и насмешки, этого непостижимого сочетания мудрости с юной самоуверенностью, она не встретит больше ни в ком.
Впрочем, Эльрик же обещал, что она будет счастлива. И жрица смерти без обмана сплела свои чары. Значит, Легенду вроде бы и не за что жалеть.
В конце концов, в постоянном поиске того, что невозможно вернуть, тоже есть свое счастье. Пока есть надежда найти, то, что ищешь.
А невозможного нет.
И Йорик не мешал им. Просто смотрел.
Они то дурачились, пикировались, пока разводили костер, вываляли друг друга в сугробах, и обрушили на себя с ветвей целую лавину снега, то — сразу — затихали. И молчали, не глядя друг на друга.
Они говорили, смеялись, грустили. Вспоминали. О несбывшемся. О том, что могло бы быть, но не случилось, и уже не случится.
Йорик был там же, рядом. Но не с ними. И это было правильно.
И еще он думал о том, что Легенда будет помнить. А Эльрик — забудет. Не сразу, не скоро, но забудет обязательно. Шефанго умели забывать — это был один из их необыкновенных талантов, незаменимая способность для созданий, живущих бесконечно долго.
Легенде, чтобы забыть, придется уйти к Каири Нуру. А Эльрику достаточно будет просто прожить несколько десятков лет.
Обидно? Почему-то да. Обидно за Легенду. Но Эльрик ведь не виноват в том, что он шефанго.
А еще, раз они прощаются, значит, Легенда уйдет очень скоро. Значит, с книгой и с созданием портала не возникнет никаких сложностей. И это хорошо.
Снег и холод закончились без предупреждения. Как будто выключили зиму и включили лето. Июнь, или начало июля. Не доходя пару шагов до границы между черно-белым и ярким, летним, ликующим, Эльрик сбросил лыжи, обхватил Легенду за талию, и, как была, в полушубке и на лыжах, перенес, проваливаясь в снег, на прорвавшуюся сквозь хвою траву.
Легенда потеряла равновесие и немедленно села. Точнее, хлопнулась. На ту часть тела, которая специально для этого и предназначена.
Йорик, неся в руках лыжи Эльрика и свои собственные, перешагнул границу с некоторой настороженностью. И глубоко вздохнул, ощутив в воздухе то, чего не хватало ему на Острове, а потом — в мире, оставшемся позади. Нечто… магию? Да, потоки сил и стихий, отчетливые, яркие, осязаемые.
Упорядоченные!
Он еще не был дома, но он, определенно, сделал первый шаг к возвращению.
А следующий шаг перенес их на просторный двор большого, деревянного дома.
Йорик поймал выжидающий взгляд де Фокса, улыбнулся:
— Хвалить тебя?
— А ты засек, что это?
— Разумеется. Естественный портал. Он открывается по твоему желанию из любой точки — в любую, в пределах Межи.
— Ну, командор, — Эльрик мотнул головой, — все-таки, ты мастер. Я тридцать лет здесь живу, а до сих пор не знаю, как оно работает. Не надо меня хвалить. Не за что.
К ним уже подошли двое слуг, Йорик с радостью отдал обе пары лыж, и повел плечами, освобождаясь от рюкзака.
Эльрик пропустил Легенду вперед, распахнув перед ней резные двери. А сам помедлил — Йорик, не ожидавший заминки, почти натолкнулся на него.
— Слушай, — Эльрик резко обернулся, оказавшись с командором лицом к лицу, — если я не уйду. Домой. Ты… вернешься один?
Холод оставшейся позади зимы, пробрал только сейчас. Выморозил до костей, до остановки сердца.
