Прозрачные двери раздвинулись перед ними — фотоэлементам-то без разницы, им про фейсконтроль не объяснишь. Маринка, внутренне сжимаясь от неловкости, увидела, как расширились глаза ближайшего консультанта. Тот направился к ним с таким лицом, как будто не мог поверить в то, что видит. А Олег, оставив Маринку, встретил дядечку на полдороги, что-то ему сказал, и сейф в костюме моментально превратился обратно в консультанта.
Заулыбался. Обрадовался. Поклонился даже. Два раза. Один раз — Олегу, второй — Маринке.
Десять минут спустя серебряно-алая птица унесла их обоих от этого странного человека.
…Чтобы пилотировать такой байк, нужно быть настоящим мастером…
Настоящим мастером.
Но Олегу это, кажется, не составило ни малейшего труда. Он со всем справлялся легко, за что ни брался — все у него получалось.
Так будет и дальше, ведь правда? Правда? Он выкрутится?
«Я надеюсь на это», — ответил Паук.
— Но вы же хотите… — говорить вслух здесь было бесполезно. Только кричать. А кричать о таком Маришке совсем не хотелось. Пришлось отчетливо думать. Членораздельно, почти по слогам думать о страшном:
«Вы же хотите, чтобы он умер».
«Мы — нет. Его отец… он предпочел бы получить Волка мертвым. Так удобнее».
— Его отец, — повторила Маришка. — Король?
«Да если бы, — Паук как-то все же услышал ее, несмотря на рев ветра, — если бы король…».
Как в кино, ГАИ остановила их посреди пустынной дороги. Настолько пустынной, что Маришка готова была предположить, будто они снова на Меже. Вот только вряд ли там есть милиция.
И как в кино, она занервничала. Потому что у Альгирдаса при себе наверняка его сигареты с травкой. А в законах он ни в зуб ногой. Ни в каких, кроме собственных. Он бы и не останавливался, если б Маришка не объяснила, что так положено, и что с милицией лучше не ссориться.
Тут же вспомнила, какой он бывает, когда злится. Особенно, когда злится на смертных. И подумала, что только столкновения с ментами не хватало ко всем неприятностям сегодняшнего дня. Что они сделали не так? Превысили скорость? Едут не по той стороне дороги? Свернули не под тем знаком? Господи, да кто бы еще разбирался в этих правилах!
Гаишник приближался, и Маришка, ставшая вдруг очень внимательной, заметила, что кобура у него расстегнута. И пистолет там наверняка настоящий, не бутерброд с колбасой, как в каком-то дурацком кино. И кобура расстегнута. И пистолет…. Почему кобура расстегнута? Альгирдас знает, что такое пистолеты?
— Что не так, патрульный? — почти нежно поинтересовался Паук и склонил голову, разглядывая милиционера.
А тот приоткрыл рот, разглядывая Паука.
Пауза затягивалась. Маришка сидела, вцепившись в пояс Альгирдаса, лица его не видела, но могла поклясться, что он улыбается.
Из машины впереди выглянул второй милиционер. Громко спросил, все ли в порядке. И первый, заглядевшийся, вышел из ступора. Ответил, мол, да, все в порядке. Неуверенно спросил у Альгирдаса документы. Тот, как будто всю жизнь имел дело с милицией, неспешно протянул водительское удостоверение.
Для Маришки наличие такового стало открытием.
— Гражданин Швеции?.. — патрульный просто для приличия взглянул на документ и вновь перевел взгляд на Альгирдаса. — Можете ехать. Но имейте в виду, нам, в Прибрежном, не нужны неприятности. И если я увижу вас там сегодня вечером, ночевать вы будете в участке. К тебе, парень, это относится в первую очередь.
Маришка посильней сжала пальцы на жесткой куртке. Но Паук лишь тихо рассмеялся, забрал удостоверение и рванул с места, не удостоив стража порядка ни единым словом.
«Что это значит „как в кино?“…» — спросил он чуть погодя.
«То есть?»
«Ты все время думала: „как в кино“. Что это значит?»
— Э-э… ну, это и значит. Я раньше с милицией как-то не сталкивалась, а тут, блин, тормозят, не пойми за что, и все как в кино, ну, там, «предъявите удостоверение», «мне не нужны неприятности в моем городе», «будете ночевать в тюрьме», а потом он возьмет дробовик и всех перестреляет.
Тормоза у этого байка обладали бульдожьей хваткой. Маришка едва не вылетела из седла. А Паук уже стоял, глядя на нее огромными изумленными глазами:
— О чем ты говоришь?
— О милиционере… — испугалась Маришка.
— Он собирается убивать людей?
— Что?!
— Ты перечислила цепочку событий, ведущую к убийствам…
— Я рассказала, как это бывает в кино! — Маришка помотала головой. — В кино, понимаешь? В боевиках. Они все одинаковые. Не в жизни. Альгирдас, все менты проверяют документы, никому из них не нужны в городе типы вроде тебя, но только в кино они берут дробовик и стреляют.
— Эти ваши живые картинки… — в голосе Паука слышалась досада, а на белой коже проступил едва заметный нежный румянец. — Я никак не запомню все, что вы напридумывали.
Маришка одновременно умилилась и залюбовалась. Какой же он все-таки дикий! И как ему идет смущение.
— Орнольфу не рассказывай, — приказал Паук, снова садясь в седло.
— Ладно.
Она удержалась и не хихикнула, но спина Альгирдаса все равно напряглась. Ему уж точно было не весело.
Такой забавный. Такой пугающе забавный — обхохочешься.
— А куда мы едем-то? — спросила Маришка, прежде чем тронулись с места.
— За сигаретами.
Город начался как-то сразу. Без перехода.
Только мелькнул по левую руку щит с надписью: «Добро пожаловать в Прибрежный!» и сразу шоссе ворвалось на центральную улицу.
Альгирдас сбросил скорость. Надо же! Маришка завертела головой, разглядывая яркие газоны, уже покрытые молодой травкой, сосенки и тополя вперемешку вдоль дороги.
Неудивительно, что здесь не хотят неприятностей. Такой миленький, маленький городок.
— Альгирдас, — позвала Маришка, уже привыкнув к тому, что слышать ее Пауку не мешает никакой шум, — слушай, здесь что, уже лето?
«Весна здесь. Холодно же!»
У Маришки мелькнула мысль напомнить, что не далее как сегодня утром она еще была на Урале, а там плюс двадцать считаются погодой теплой. Летней погодой. Но стоило задуматься об этом, как голова слегка закружилась. Из Воратинклиса они ушли в час ночи. Причем буквально только что. А часы в холле их нового дома показывали восемь утра. Куда делось семь часов?
«Назад в будущее», — хмыкнула Маришка. Озвучивать мысль не стала. Морочить Пауку голову еще и этим — нет уж, увольте.
Она не удержалась и все-таки хихикнула. К счастью, Альгирдас не обратил на это внимания.
В магазинчике, чистом, ярком, но каком-то тесном, Маришка почувствовала себя крайне неуютно. На них смотрели. Все. Начиная с девчонки у кассы и заканчивая несколькими тетками-покупательницами. И
