чей-то смутно знакомый голос.
— Пап, ты как? Живой? — сказал голос, пытаясь подражать его сыну Юрику. — Там твоя помощь нужна. Этот, как его, Семен Моисеевич, разбушевался, сталкивает людей в бассейн. Он туда все шампанское вылил, пап! А прокурор пытался вынести за пределы участка гипсовую скульптуру. Сержанты не знают, что делать?
— Не надо притворяться моим сыном! — строго попросил Василий Петрович, не открывая глаз, и попытался применить к неизвестному лицу прием боевого самбо. Однако запутался в движениях и упал. Это несколько распрямило его чувства, и он смог открыть глаза. Первое, что увидел, был его сын.
— Привет, Юрик, — бодро воскликнул он, поднимаясь, — ты откуда здесь?
— От верблюда, — чуть не плача, ответил тот.
— С кем надо разбираться? — Василий Петрович, старательно притворяясь трезвым, отряхивал с брюк налипший сор. — Неси кобуру с пистолетом. Нет, лучше ружье, оно в моем кабинете. Патроны с картечью захвати. Сейчас всех прижучим. Хамы! Нахалы!
— Папа, прекрати, давай я отведу тебя в дом, тебе надо отдохнуть, — Юрик, никогда не видевший отца в таком состоянии, был напуган и растерян.
— Отставить! — скомандовал Василий Петрович и, оттолкнув сына, опять зашагал в сторону главного источника шума. Он старался держать прямо, но земля под ногами двигалась, как лента эскалатора, а поручей рядом не имелось. Поэтому он немного пошатывался. Реальности в его голове смешивались, так что в отдельные моменты он терял самого себя неведомо где. Справа он видел кусты, скамейки, фрагменты человеческих тел и пятна масок-лиц, а слева — кухонную стену своей хрущевки, с портретом Николая Дорофеевича Пузынёва. Который вовсе даже и не был портретом, а сидел за столом и прихлебывал из большой глиняной кружки чай. Он в упор смотрел на Василия Петровича и что-то строго и прямолинейно ему говорил. Василий Петрович оставался глух, пока, наконец, не догадался поискать свои уши и обратить их в сторону деда.
— Ах ты, мошенник! — услышал он голос Пузынёва-старшего. — Что же ты, окаянный, творишь? Придется тебе отведать моей палки!
Василий Петрович тут же припомнил и саму эту палку, и то, для чего она имела предназначение. Оказывается, его спина и ягодицы еще не утратили живости ощущений от встреч с этим дедовским экзекутором. Даром, что лет тридцать прошло?
— Не надо, деда! — закричал он и побежал, чтобы спрятаться где-нибудь в дальнем конце участка.
Позади себя он слышал грозную поступь деда Коли: тот не отставал.
— Ах ты, паршивец, — кричал старик, — мало я тебя в детстве порол! Дрянь ты этакая! Верни гражданам награбленное!
От страшных предчувствий Василий Петрович забыл про свое звание и должность. Сейчас он опять был шкодливым Васькой второклассником, боявшимся деда хуже смерти. Надеяться он мог только на свои быстрые ноги, но дед умел бегать еще быстрее, особым крестьянским бегом, нынче уже почти забытым.
— Догоню, — кричал Николай Дорофеевич, — уши-то поотрываю!
Тут Вася вспомнил совет дворового дружка Митьки, уверявшего, что если во время быстрого бега расставить руки широко в стороны и изобразить ртом звук мотора, то обязательно превратишься в самолет и взлетишь. В данный момент у Васи другого выбора не было. Он раскинул по сторонам руки, глубоко вздохнул и загудел:
— Уу-уу-уу!
Воспарил он практически мгновенно. «Что ж это я раньше так никогда не делал? — подумал он восхищенно. — Вот ведь дурень!» Взмывая к небу, он сбил с ног дующую в пустую бутылку из-под шампанского полную даму, еще с вечера возглавлявшую районный Медиа-центр.
— Вы уволены! — крикнул он и расхохотался.
Кто-то, пытаясь удержать, уцепился за его ноги. Василий глянул вниз и разглядел злопыхателей — это были главный по электричеству Лаврентий Ливеров и начитанный юнец, знающий все о Хэллоуине. Безсильная злоба зависти!
— А ну как я вас! — бодро хохотнул он и грациозно лягнулся ногами. Завистники, как две наполненные водой грелки, шмякнулись на землю.
— Легко! — прокричал Василий и тут же оказался значительно выше крыши своего дома и даже всех окрестных деревьев. Он сделал два круга над участком, высматривая деда, но углядеть того, как ни старался, не мог. Хотя голос его слышал отчетливо.
