Бог, кого любит, того и наказует. Как раз этого никто в миру понимать и не желает.
Лицо Сергея просветлело, он говорил легко и совершенно искренне. Евгения, как ни старалась, не смогла уловить в его голосе ни одной фальшивой нотки. “Он и вправду верит в то, что говорит” — еще более удивилась она. А Сергей продолжал:
— Тяжелее всего, когда пробуждается совесть. Это очень болезненно. От нее никуда не скрыться и нет лекарств, кроме покаяния. Как же легко после исповеди. Ты бы знала! Но чувство своей мерзости и нечистоты все равно присутствует, все равно подталкивает к чему-то такому этакому! Легко было мученикам, им Господь даровал возможность пострадать за веру.
— Ну ладно, мученик! — Евгения, как в детстве дернула его за чуб, но словно обожглась о его седину и быстро отняла руку. — Ходи себе в церковь, — продолжала, — верь, но зачем о муках-то мечтать? Мазохизм какой-то…
— Ты знаешь, я квартиру продаю, уже все решено, — Сергей коснулся наконец самого сокровенного. — Деньги отдам в Снетогорский монастырь. Только это между нами!
— Как? — изумилась Евгения, — Как это квартиру? А жить где? Нет, это уж слишком!..
Сергей посмотрел на нее и с сожалением подумал: “Она не понимает. А ведь это именно она учила меня добру и правде. До меня не доходило, а она все равно учила… И вдруг — не понимает она. Не понимает, что есть настоящее, истинное добро!”
Когда Сергей шел сюда, ему представлялась, что он в ее лице обретет полное единомыслие, сердечное понимание и сочувствие. Именно такой образ сестры запечатлен был в его памяти, но все оказалось сложнее. Она добрая, положительная, но… оказывается, совсем приземленная, напрочь отгороженная от вечности, как и тысячи подобных ей современных людей. Увы… Сергей встал. Он так и не открыл еще одного своего важного решение. “Но, — подумал, — знать нет воли Божией”.
— Ладно, я пойду, поздно уже, — сказал он, прервав, наконец, затянувшееся молчание: — Где жить — это не вопрос. Я ведь был довольно ловким субъектом и купил на всякий случай маленькую однокомнатную квартирку. Кстати, недалеко отсюда, на улице Чехова. Так что, мне, увы, есть, где жить. Оставайся с Богом, сестрица.
— Почему увы? — не поняла Евгения, а потом развела руками. — Что ж, в конце концов, ты вправе сам решать, все равно ведь не передумаешь. Может быть, в чем-то ты и прав, может быть так и надо — не знаю.
Она молчала и растерянно смотрела, как Сергей одевает заношенное старомодное пальто, нахлобучивает помятого кролика и уже в спину ему шепнула:
— Ты, знаешь, не обижайся на меня. Заходи, Сережа, почаще, не забывай…
* * *
Перед сном он достал заветную тетрадочку, куда записывал некоторые поучения отца Илария, и прочитал:
“Истинные крестоносцы — мученики, ибо они разделили с Господом все страдания и ужас смерти. Мы же боимся креста и не желаем его, хотя часто сооружаем себе крест своими же руками, ибо сколько бедствий и испытаний рождают для нас наши грехи… С ропотом и нетерпением несем мы возложенное на нас Богом бремя страданий, не понимая их очистительного смысла. Великая тайна страдания часто так и остается за пределами нашего понимания…”
“Я пшеница Божия, — далее читал Сергей предсмертные слова мученика за Христа, мужа апостольского Игнатия Богоносца, — пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я остался чистым хлебом Божиим...”
Я пшеница Божия…
* * *
Император Марк Ульпий Траян, получил от сената титул “наилучший из императоров”. Сам же о себе он говорил так: “Я хочу быть таким императором, какого я бы сам себе желал, если бы был подданным”. Наверное — ему это удалось. Он был справедлив, скромен, прост в обращении и доступен. Он был удачливым воином и полководцем: все, начатые им войны принесли Риму победы. Так, за победу над даками он получил титул “Дакийский” Но… он был язычником. Он воздвиг новые гонения на христиан, утихшие было после убийства кровожадного Домициана. Упоенный своим воинским счастьем, он решился вовсе поразить христианство и издал указ, чтобы христиане приносили жертвы богам вместе с язычниками, угрожая нарушителям сего смертью. Это было в 106 году по Рождеству Христову, в 9 год его царствования.
В 107 году войско Траяна, двигаясь в поход на армян, достигло пределов Антиохии. И здесь силой
