квалифицировать как расовую дискриминацию. А это в Америке очень серьезное преступление!
— А здесь он убил полицейских. Французских полицейских! — возражали французы. — Что не менее серьезно!
И отказывались выдать Иванова до суда.
Джон Пиркс обегал все возможные и невозможные инстанции и сдался.
— Ну тогда хотя бы разрешите провести предварительные допросы здесь, у вас. А потом разберемся.
— До завершения следствия не имеем права.
— Ну два допроса!
— Нет.
— Ну один!..
Отказать союзнику было труднее, чем отказать русским. Тем более такому высокопоставленному и такому настырному чиновнику.
— Хорошо, мы попробуем сделать для вас исключение...
Допрос разрешили, но только один допрос, и только в присутствии представителей французской полиции, которые должны были следить за соблюдением законности.
— У вас шесть часов, — предупредили Джона Пиркса.
— Почему так мало? — возмутился он.
— У нас допросы свыше шести часов в день запрещены. Это может плохо сказаться на здоровье преступника.
Вот придурки! Знали бы они, как допрашивали американцы пленных вьетнамцев. Очень результативно допрашивали!.. Но здесь, на чужой территории, выбирать не приходится. Приходится подчиняться.
Джон Пиркс срочно вызвал из США бригаду специалистов. В их ведомстве давно уже не проводили подобные мероприятия в одиночку — на допрашиваемого наваливалась чуть не дюжина следователей и узких специалистов, которые постоянно сменяли друг друга, чтобы выдержать жестко задаваемый темп беседы.
В таком темпе и начали — набились в кабинет так, что не протолкнуться, усадили Иванова на жесткий стул, обступили со всех сторон, чтобы невозможно было угадать, кто будет говорить следующим, и задали первый вопрос...
— Вы Иванов? — сказал, как выстрелил, дознаватель справа.
— Ваша фамилия Иванов? — быстро перевел привезенный с собой переводчик.
— Иванов, — ответил утвердительно Иван Иванович.
— Где и когда родились? — задал вопрос с другой стороны другой следователь.
— Девятнадцатого мая...
— Как звали вашего прадедушку?
— Кажется, Федор Петрович.
— В каком городе он родился?
— В Таганроге.
— А ваша прабабушка?..
Если Иванов был не Ивановым, а был кем-то другим, то рано или поздно он должен был ошибиться. Потому что ни одну легенду невозможно вызубрить так, чтобы что-нибудь не перепутать.
— Вашу троюродную тетку зовут Зина?
— Нет, Зоя.
— Вы служили в КГБ, ФСБ, ГРУ или других спецслужбах? — наклонившись сзади, прокричал в самое ухо третий следователь.
Допрашиваемый вздрогнул от неожиданности.
— Нет, никогда.
— Кем были в армии?
— Я не был в армии.
— В каком городе родился ваш прадедушка? — повторил вопрос первый следователь.
— Но я уже говорил...
— Скажите еще раз. Только быстрее, без пауз!
— В Таганроге.
— Ваше звание? — громко, глядя прямо в глаза, спросил первый следователь. — Капитан, майор, подполковник?..
— МНС, — растерянно признался Иванов.
— Что это? — оживились следователи.
— Младший научный сотрудник, — расшифровал Иванов.
Следователи разочарованно переглянулись.
— Вы сказали, что бывали в гостях у своей бабушки в Омске. Опишите, как там выглядит привокзальная площадь...
Перед Ивановым и перед следователями, раскрыв на коленях ноутбуки, сидели два психолога, которые делали частые пометки, оценивая адекватность ответов допрашиваемого.
— Так как звали вашу троюродную тетку?..
Через полчаса объявили технический перерыв.
— Ну что? — поинтересовался Джон Пиркс у следователя, в обязанности которого входило выявлять несоответствия в ответах допрашиваемого.
— Пока без ошибок. Пока все сходится.
— А что у вас?
— Он сильно нервничает, — ответили психологи. Ну то, что нервничает, было видно и так, невооруженным глазом.
— Еще?
— Что либо более определенное пока сказать трудно, — развели руками психологи. — Он производит довольно странное впечатление. Двоякое впечатление. С одной стороны, он очень прост... С другой... — может быть, слишком прост.
— Как это понять? — насторожился Джон Пиркс.
— Алгоритм его поведения и совокупность реакций на вопросы — мимика, жесты, интонации, качество ответов — позволяют предположить недостаточный интеллектуальный уровень... Недостаточный с точки зрения соответствия уровню совершенных им деяний.
— То есть он либо дурак, либо старается казаться дураком? — поставил вопрос ребром Джон Пиркс.
— Скорее можно предположить, что старается, — осторожно ответили психологи. — Если исходить из того, что он переигрывает. Но окончательный ответ можно дать только после специальных исследований, потому что мы имеем дело с чужим, воспринимаемым нами через посредничество переводчика языком и имеем слишком мало времени...
Изображает недоумка, но в ответах на вопросы проколов не допустил... Значит, либо это очень хорошо проработанная легенда, либо, что более вероятно, в легенде использованы фрагменты реальной биографии.
Ну ничего, это еще не конец, это только прелюдия... Прогоним его через детектор лжи и сравним результаты. Если итоги тестирования и мнение психологов совпадут, то...
— Готовьте полиграф, — приказал Джон Пиркс.
Быстро развернули полиграф, усадили Иванова в рекомендованную позу, натянули на голову шапочку, в которую были вмонтированы датчики, перехватили вокруг туловища, затянули на груди специальный ремешок, обернули кончики пальцев “липучкой”, надули на правой руке манжет, точно такой же, какой используется в тонометрах...
— Можно работать, — сообщил оператор детектора лжи, которого все называли “доктор”. Начали издалека.
— Вы в подростковом возрасте писались в постель? — спросил один из следователей. Но не так, как раньше, спросил, а очень доброжелательно спросил.
