обвинительного приговора! Ну почему, почему вы отрицаете очевидные вещи? Почему вы упорствуете?
— Потому что... потому что я не убивал! — честно сказал Иванов. И на глаза его навернулись слезы.
Пьер Эжени схватился за голову, хотя с большим удовольствием схватил бы за глотку Иванова.
— А пять трупов возле казино, убитые из оружия, на котором найдены отпечатки ваших пальцев!.. — наступая, быстро проговорил Пьер. — Это, конечно, тоже не вы?
— Конечно, не я! — уверенно заявил Иванов.
— А кто же на этот раз? Кто?!
— Маргарита! — честно признался Иванов.
— Женщина? Женщина застрелила пять мужчин из пистолета, который держали вы?
— Ну да, она, Маргарита, — кивнул Иванов.
— Кто она такая?
— Моя жена.
— Погодите, как жена? — вновь поймал Пьер подозреваемого на несоответствии. — Ведь ваша жена, кажется, живет в России!
— Да нет, в России другая, — попытался объяснить Иванов.
Присутствующие полицейские оживились.
— Какая другая? — спросил Пьер, уже не допрашивая, уже просто удивляясь.
— В России та — прежняя...
— Так у вас что — две жены?
— Выходит, так, — скромно согласился Иванов. Пьер обессиленно упал на стул.
— Полицейских убивал не он, а Максим, тех, что до полицейских, тоже не он — тоже Максим, тех, что до Максима, тоже не он — Маргарита... А он сам ангел с крылышками, который при этом имеет двух жен...
Совершенно нормальный дурдом!..
— Слушай, ты, гад! Ты чего их изводишь!.. — возмутился от себя переводчик, пожалев французскую полицию. — Ты чего плетешь!
— Да ничего я не плету, я правду говорю... — окончательно расстроился Иванов.
Пьеру Эжени принесли воды, сигарету и рюмку коньяку. Он выпил воду, коньяк и выкурил сигарету. И продолжать допрос отказался.
— Все, я больше не могу. Пусть кто-нибудь другой.
— Хорошо, допустим, здесь вы никого не убивали, — сказал другой следователь. — Согласен. Но там, в России, там вас разыскивают за убийство тридцати потерпевших...
Кто-то из полицейских поперхнулся и закашлялся.
— Тридцати, тридцати, — повторил следователь. — Ну не станете же вы утверждать, что их тоже не убивали ?
— Конечно, не убивал! — заверил присутствующих Иванов.
— Что — ни одного?!
— Ни одного! Я никого пальцем не тронул...
— Редкая сволочь! Просто первый раз таких вижу! — сказал следователь по-французски, попросив это не переводить. — Маньяк и сволочь! Надо было его еще там пристрелить.
— Стоп! — развел противников по углам очухавшийся Пьер Эжени. — Так мы ничего не добьемся. Давайте с самого начала...
С начала так с начала. И Иванов стал рассказывать с начала.
Про то, как пришел к любовнице, куда чуть позже пришел еще один любовник, и он был вынужден залезть в шкаф, где сидел, когда в квартиру вломились какие-то вооруженные люди и всех убили и сами погибли. А милиция подумала, что это он. А на самом деле не он. И своего приятеля, которому спилили зубы, тоже не он. И на Северной не он. И уголовников на Агрономической тем более не он...
Полицейские слушали Иванова, раскрыв рты, как Шехерезаду, рассказывающую сказки тысяча и одной ночи. Это же надо такого напридумывать и ни разу не сбиться!
— А почему вы убивали тех, которых не убивали? — спросил Пьер Эжени. — Какие были мотивы?
— Золото, — просто сказал Иванов. Полицейские переглянулись. Ну конечно, какая сказка без золота.
— Да нет, не в том смысле, что золото, а в смысле золото партии, — понизив голос сообщил Иванов.
— Какой партии? — также сойдя на шепот, спросил Пьер Эжени.
— КПСС, — уточнил Иванов.
— И много у них золота? — все так же заговорщиц — ким тоном поинтересовался Пьер.
— Не знаю... Я снял четыре с половиной миллиарда долларов.
— Вы сняли? — уже совершенно не удивился Пьер. — Четыре с половиной миллиарда... А почему не десять? Почему так мало?
— Там больше не было, — развел руками Иванов.
— А где они, эти деньги? У вас?
— Нет. Ну то есть считается, что как будто у меня, а на самом деле не у меня.
— Ну да... То есть снова вы, хотя не вы? Как с полицейскими? — понятливо закивал Пьер.
— Ну да, — согласился Иванов. — Убивал не я и снимал не я.
— Четыре с половиной миллиарда? — еще раз уточнил Пьер.
— Четыре, — подтвердил Иванов.
— И жены у вас две?
— Как бы две.
— Мне все ясно, — сказал Пьер.
И вызвал психиатрическую бригаду...
Людям в белых халатах Иванов тоже рассказал чистую правду — про то, что пришел к любовнице, что забрался в шкаф, что никого не убивал, что снял в швейцарском банке четыре с половиной миллиарда долларов и имеет двух жен...
— Ну, вообще-то, говорит он складно, — заметили врачи. — И довольно разумно. Потому что, если бы у него была мания величия, то, по всей вероятности, он утверждал бы, что это именно он убил шестьдесят человек, а он, наоборот, утверждает, что не он. Правда, шестьдесят человек... Это, конечно, цифра несуразная...
— А деньги? Четыре с половиной миллиарда?..
— Да, наверное... Но, с другой стороны, он же не утверждает, что они принадлежат ему и что он, к примеру, хочет купить на них Тихий океан или Луну и, значит, вряд ли это шизофрения... Разве только мания преследования ?..
— Какая мания преследования — он убил шестьдесят человек! — вскипел Пьер Эжени.
— Шестьдесят? — как-то очень заинтересованно спросили врачи. — Он?
И показали на смирно сидящего и растерянно хлопающего глазами Иванова.
— Шестьдесят, шестьдесят! — горячась повторил Пьер. — Вернее, шестьдесят одного! И именно он! А может, больше, гораздо больше! Потому что это страшный человек! Однажды он убил четырнадцать человек. Единовременно.
— Он? — опять показали психиатры на Иванова. И внимательно посмотрели не на Иванова, посмотрели на Пьера.
— Он! Хотя по нему не скажешь. А еще он требовал привести к нему президента Франции, чтобы пристрелить. А я, дурак, не поверил. А теперь верю!.. Он хотел убить нашего с вами президента! Бах — и все...
— Он — президента?! — в третий раз посмотрели на Иванова врачи.
— Он, он! — лихорадочно закивал Пьер. — Потому что никогда не убивал президентов! А я его поймал. Я! Именно я!.. На свою голову!..
И со злости даже по лбу себя хлопнул!
Психиатры переглянулись. Быстро о чем-то пошептались и сказали что-то медсестре. Та полезла в медицинскую сумку.
