ней несколько раз упоминали на оперативках.
Запахло сенсацией.
Сюжет СNN просмотрели еще раз и высеяли из эфира все, что касалось захвата заложников в Париже.
Довольно быстро выяснилось, что происшествие в Париже снимало не только СNN, потому что один из центральных каналов анонсировал эксклюзивную съемку захвата русского гангстера в Париже. А Московский канал показал передачу, где сравнивались достоинства и недостатки двух столиц, объективно складывающиеся не в пользу Парижа, где гвоздевым сюжетом был репортаж о захвате заложников, на две трети смонтированный из кадров, снятых СNN.
Сюжеты перекатали на пленку.
Заодно подняли и переписали фрагменты передач с участием следователя Старкова, где упоминалась фамилия Иванова.
Смонтировали черновую “болванку”.
Получилось забористо — русский бандит новой формации (немного публицистики не помешает), об опасности которого в свое время предупреждал не менее известный сыщик по кличке Шерлок Холмс (преемственность героев и поколений), захватил в Париже (замечательно, что не в Улан-Удэ) заложников (что очень актуально), отказался сдаться в руки французской полиции (русский характер), несмотря на призывы жены и родственников (немного мелодрамы), и даже, кажется, кого-то успел пристрелить (можно вмонтировать несколько батальных сцен)... Налицо все атрибуты зрительского успеха — бандит и противостоящий ему милиционер (для мужской аудитории), любящая жена и плачущие родственники (для женщин), стрельба и кровь (для подростков), Париж (для бедных россиян и для рекламы туристических фирм).
“Болванку” с заявкой предъявили продюсерам.
— Все классно, — оценили материал продюсеры. — Нам давно нужен новый герой и антигерой, — не уточняя, кто есть кто. — Особенно важно то, что мы утрем нос нашим конкурентам. Каким числом они анонсировали передачу?
— Двадцать первым.
— Замечательно, наша передача должна выйти двадцатого. Будем считать это ответом за телепузиков.
— Но мы не успеем?
— Не успеете — напишете заявление об уходе...
В телевизионных войнах все, как в настоящих, — кто первым бьет, тот и побеждает. А личный состав не в счет, личный состав — “пушечное мясо”, которое обязано выполнить приказ, чего бы это ни стоило.
— Одной нарезки будет мало! — категорически заявил режиссер передачи. — Нужен живой материал, нужен герой.
Герой был недостижим, потому что сидел во французской тюрьме.
— Ну тогда давайте хотя бы этого, как его... Шерлока Холмса...
К Старкову домой прибыли сразу два редактора с предложением принять участие в передаче. Старков был уже опытный телевизионный волк и задавал вопросы по существу.
— Запись или прямой эфир?
— Запись.
— Кто будет работать, кроме меня?
— В каком смысле? — растерялись редакторы.
— Ну там министры, депутаты, члены правительства? С кем я буду общаться в студии?
— Вы один.
— Значит, соло, — удовлетворенно кивнул Старков. — Сколько?
— Пятьдесят, — ответили редакторы, поняв, что имеют дело с опытным человеком, — у.е.
— Сколько? — удивленно переспросил Старков. — Это несерьезно! Я на мелких интервью больше возьму!
— Но это Первый канал! У нас самая большая зрительская аудитория. И, значит, раскрутка, рейтинги... У нас олигархи бесплатно соглашаются!
— То олигархи, а то я. Они могут себе позволить бесплатно — им деньги не нужны. А мне — нужны. Мне машину давно пора менять. И гараж!
— Хорошо — семьдесят пять.
— Сто пятьдесят.
— Сто!
— Ладно, уговорили — сто! — Когда запись? — по-деловому спросил Старков.
— Завтра.
— Завтра, завтра, — забормотал Старков, соображая, что у него запланировано на завтра и вытаскивая свой ежедневник. — Сейчас посмотрю, есть ли у меня завтра окна, — раскрыл блокнот. — Утром брифинг с первым заместителем министра, встреча с личным составом в Школе милиции, интервью на радио... Если только втиснуться между Школой милиции и радио. Часа вам хватит?..
В студии Старков держался уверенно и раскрепощенно.
— Где у вас тут гример? — спросил он. Крикнули гримера.
— Поправьте здесь и здесь, — показал Старков. — И подведите немножко под глазами...
Гример, стал обрабатывать лицо новоявленной звезды.
— Так вас устраивает?
— Да, так нормально. Спасибо. Операторам он тоже дал ЦУ.
— Сбоку, пожалуйста, не снимайте, у меня профиль нефотогеничный. Или дайте на левую сторону тень...
Запись прошла гладко. На этот раз ведущего не интересовали коррупция в правоохранительных органах и новые методы, применяемые сыщиками в борьбе с преступностью, его интересовал Иванов. Только Иванов.
— Вы действительно считаете, что это преступник нового типа? — спрашивал он.
— Безусловно! — рубил с плеча Старков. И загибал перед камерой пальцы: — Пять трупов на Агрономической, четыре на Северной, четырнадцать в Федоровке...
— Четырнадцать?! — заинтересовался ведущий, акцентируя внимание зрителей на цифре и делая вид, что впервые слышит о том, что случилось в Федоровке.
— Да, четырнадцать! — подтвердил Старков. — Четырнадцать трупов, как с куста.
— Неужели один человек способен убить четырнадцать человек, — поразился ведущий. — Это какая-то фантастика!.
— Обычный человек, конечно, нет. Обычный человек не способен даже курицу зарезать. Но мы имеем дело с не просто людьми, а с преступным элементом, для которого жизнь человека ничего не стоит. Помню, в семьдесят втором я расследовал дело некоего Васютова, так вот он убил и съел свою мать и своего отца. Причем семья у него была интеллигентная, мальчика воспитывали очень хорошо, и съел он их культурно, с помощью вилки и ножа...
Обычно история с Васютовым шла на ура и вызывала бурный интерес аудитории и звонки зрителей в студию. Но на этот раз Васютов никого не интересовал.
— Да, да, это очень интересно, — сказал ведущий. — И мы обязательно вернемся к этой теме. Но не сейчас. Сейчас меня интересует Иванов. Он действительно убил четырнадцать человек? Сам убил?
— Да ему человека прикончить, что вам яичницу поджарить, — уверил Старков. — И даже проще — раз — и готово!
— Но ведь жертвы должны были сопротивляться? — пытался докопаться до истины ведущий.
— А кто вам сказал, что они не сопротивлялись? Еще как сопротивлялись, — заверил Старков. — Это же не просто жертвы были, а матерые уголовники! Но Иванов их все равно уделал... простите, лишил жизни.
— Как? Каким образом? — напирал ведущий, вытягивая из Старкова столь любимые зрителем подробности.
— Ну, значит, он связанный был, — начал вспоминать, как все происходило Старков. — Но каким-то
