больше. Вдруг ему больше всего на свете захотелось снять их. Малколм отпустил ее талию и потянулся к очкам.
– Я должна идти к Фиби, – выдохнула Джанин и попятилась, как маленький испуганный зверек. А затем выбежала вон, не дав ему ничего сказать.
Малколм остался стоять в одиночестве там, где еще не развеялся аромат ее духов и в воздухе звенело эхо ее голоса. Джанин чего-то испугалась, в этом он не сомневался. И очень хотел знать, чего именно. Но еще больше ему хотелось, чтобы она научилась доверять свои мысли и переживания ему.
– «…и Золушка с принцем жили долго и счастливо».
Джанин, сидевшая у изголовья кровати Фиби, закрыла книгу и посмотрела на девочку в надежде, что та наконец-то уснула. В это время за ее спиной выросла тень, и Джанин не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто пришел. Тот, кого она совсем недавно так спешно покинула.
Фиби немедленно открыла глаза.
– Папа. Это опять ты?
Малколм подошел ближе к кровати.
– Да, я пришел проведать тебя, а ты до сих пор не спишь. Быстренько закрывай глазки и засыпай.
– Я не могла уснуть, потому что няня читала мне очень интересную сказку про Золушку.
– Чудесно.
Он ласково погладил дочь по головке.
Джанин старалась не дышать, чтобы не чувствовать пьянящего аромата его одеколона. Но этот благой порыв был изначально обречен на неудачу. Малколм, похоже, уходить не собирался, а вдохнуть рано или поздно придется, если она не хочет потерять сознание. Тогда он совсем развеселится. Подумает: совсем ума лишилась! Мало того, что сама просит ее поцеловать, так еще хлопается в обморок, стоит ему войти в комнату!
А ведь еще несколько минут назад она танцевала с ним. Как это было прекрасно – они вдвоем, и никого больше! Но Малколм вдруг захотел снять с нее очки, чтобы поцеловать.
Джанин жаждала этого поцелуя, но не могла позволить ему увидеть ее без очков, которые остались единственной надежной защитой. Лишаться ее она не собиралась – слишком многое было поставлено на карту.
– Няня?
– Что, дорогая?
– Мой папа почти принц. Он красивый? Ну как тот, что в сказке?
– А ты как думаешь?
– Не знаю. Он просто папа.
Ну что она могла ответить, когда Малколм стоял в двух шагах от нее?
– Ну… принц и граф – это немножко разные вещи.
Джанин услышала, как за ее спиной хмыкнул Малколм.
– А еще в этой книжке Золушка тоже сначала все делала по дому, а потом вышла замуж за принца, – продолжала Фиби. – Может, и вам с папой пожениться? Тогда ты никогда от нас не уедешь…
Последние слова она говорила уже сквозь сон и в следующую минуту уже уснула.
Джанин поправила одеяло, выключила ночник и на цыпочках вышла из комнаты вместе с Малколмом.
Она пожелала ему спокойной ночи и хотела идти к себе в спальню, но он остановил ее.
– Мне нужно с вами поговорить.
Она направилась в гостиную, на ходу пытаясь догадаться, что ей предстоит услышать. Может быть, Малколм рассержен тем, что, несмотря на все старания Мэрианн, а потом еще и ее, Фиби так и не удалось вовремя уложить спать?
Он предложил ей присесть.
– Простите меня за то, что Фиби еще не спала, когда вы пришли, – начала Джанин. – Это моя вина. Мне не следовало идти с ней на галерею непосредственно перед сном. Она явно перевозбудилась.
Джанин чувствовала, что и сама возбуждена не на шутку. Близость Малколма действовала на нее опьяняюще, а тут еще она выпила два бокала шампанского.
– Что вы, тут у меня нет к вам никаких претензий. Рано или поздно Фиби тоже станет посещать подобные мероприятия, и ей полезно увидеть, как все происходит. А если бы вы привели ее раньше, то там просто не на что было бы смотреть. Такие торжества начинаются ближе к ночи.
Малколм снял смокинг и повесил его на спинку стула. Затем расстегнул пуговицы на рукавах рубашки и аккуратно закатал их до локтей. Развязал галстук-бабочку, но отчего-то передумал снимать. Джанин завороженно следила за всеми его действиями. Теперь он выглядел еще более сексуальным благодаря той небрежности, которая появилась в его внешнем облике. Хотя Джанин и не представляла, что такое возможно, но он нравился ей сейчас даже больше, чем когда она видела его час назад.
Она просто не могла отвести от него взгляда. Ловила каждое его движение, каждое мимолетное изменение выражения лица. Вот он подошел к окну – видимо, ему было жарко, потому что его грудь высоко вздымалась при каждом вдохе. Вот дергает за ручку, но что-то заело в механизме. Уголки его рта чуть заметно поднимаются. Он нажимает на ручку сильнее – Джанин видела, как мышцы его руки напрягаются, – и окно поддается.
