– Ну и что? Наша дочь стала порочной и ты ее больше не любишь?
– Ты что??? – задохнулась от возмущения жена. – Нет, конечно! Она моя дочь, какой бы она не была, и чтобы она не сделала!
– Ну, вот видишь, – муж снова улыбнулся. – Ты ее уже защищаешь.
Тамара Аркадьевна глубоко вдохнула, собираясь спорить, но потом передумала.
– Ловко ты меня…
– Просто я очень хорошо тебя знаю…
Тамара Аркадьевна поудобнее устроилась в объятиях мужа.
– Все равно… это как-то… странно…
– Томочка, ты же не думаешь, что такая любовь появились вчера?
– А ты, наверное, планировал, чтобы это произошло с нами, да?
– Нет, конечно… Но подумай сама, главное, чтобы она была счастлива. Разве нет?
Тамара Аркадьевна помолчала.
– Но… она не выглядит счастливой. Наоборот…
– Мне кажется, Том, она сама еще ничего не поняла, а мы уже за нее все разложили по полочкам. Мы всегда увлекались планированием ее жизни.
– Да, – жена тихо улыбнулась воспоминаниям. – Ей не было еще и двух часов, когда ты решил, что она будет врачом…
– А ты, сказала, что юристом…
– А она стала художником…
Они замолчали, погрузившись в воспоминания.
– Что мы будем делать? – тихий вопрос жены вернул Кирилла Михайловича к действительности.
– Ждать, – подумав, ответил он.
– Чего?
– Когда она поймет, что с ней происходит. Или не поймет и спросит. В любом случае, нам остается только ждать.
– Ты знаешь, что я очень тебя люблю? – Тамара Аркадьевна повернулась к мужу лицом.
– Конечно знаю, ты влюбилась, как кошка, едва увидев меня! – самоуверенно заявил муж.
– Дурак! – улыбнулась женщина.
– Да-да, именно это ты мне и сказала тогда.
Сегодня Кира с Марго отправились фотографировать те исторические памятники, с которых уже сняли строительные леса. Кира дождалась подругу на заветной лавочке, и теперь они шли к автобусной остановке. Уже садясь в автобус, Кира заметила, что сегодня Марго какая-то тихая и задумчивая. Почему-то Кире показалось, что женщина поехала с ней без особого желания, просто потому что пообещала. Эта мысль была неприятной…
И ощущение не прошло в течение всей прогулки, и фотографировать хотелось все меньше и меньше… Тем не менее Кира решила не отклонятся от графика.
– Сейчас спустимся вниз, потом дойдем до переулка, – сказала она Марго, выключая фотоаппарат. – Там нужно отснять дом, в котором жил какой-то политический деятель, и на сегодня все.
– Да? Хорошо…
– Если ты не хотела ехать, то просто могла бы сказать об этом… – несколько обиженно сказала Кира.
– Что?
– Ничего… – вздохнула Кира. – Извини. Просто ты сегодня какая-то уставшая, и я чувствую себя виноватой. У тебя наверняка был тяжелый день, а я потащила тебя по городу.
– Не говори глупостей. – Марго взяла Киру за локоть. – Я «потащилась» сама по собственному желанию. А день… Да действительно было много работы, но я не устала. Правда.
Кира не поверила, но не стала ничего говорить. Всю дорогу Марго молчала, чем дальше, тем сильнее Кира чувствовала, что с Марго что-то случилось. Она выглядела уставшей и равнодушной. Но спросить снова Кира не решилась, зачем заставлять человека врать, если он не хочет говорить? Один раз Кире удалось поймать взгляд подруги, и ее поразила странное сочетание безнадежности и усталости взгляда. Слишком быстро Марго спрятала глаза, поняв, что Кира внимательно смотрит на нее. Казалось, женщина погружена в свои мысли и совершенно не обращает внимания на происходящее вокруг нее. Кира из последних сил пыталась выудить из себя что-то смешное, дурашливое, чтобы как-то развеселить Марго. Вытащить женщину из ее невеселых мыслей. Что-то сильно сжималось в груди от печально поникших плеч, от потухшего взгляда, от непонятного равнодушия подруги.
Они довольно быстро дошли до нужного здания. Сделав несколько кадров с разных ракурсов, Кира выключила фотоаппарат.
– Я закончила.
– Хорошо.
– Пойдем на остановку? Посажу тебя на маршрутку, хотя может на такси? Ты действительно выглядишь очень замученной.
– Пойдем на остановку.
По дороге Кира пыталась рассеять гнетущее молчание рассказом о предстоящей выставке, но поняв, что Марго совершенно ее не слушает, резко сменила окончание рассказа:
– И потом я поймала гиппопотама за хвост и велела ему присесть и спеть песенку про веселого жука… – Кира и замолчала, ожидая реакции.
– Угу… – бесцветно откликнулась Марго.
– Думаешь, ловить его за хвост было этичным? Это не было проявлением расизма?
– Прости что? – Марго вышла из своей прострации и с недоумением посмотрела на Киру.
– Ну, слава Богу. И снова здравствуй! Я думала, ты забыла, что я тут. – Кира постаралась озорно улыбнуться.
Марго ответила ей слабой улыбкой:
– Извини, я задумалась…
– Да я вижу… Мировые проблемы вселенского масштаба, требуют полной сосредоточенности… – пробормотала Кира себе под нос.
Марго зябко повела плечами.
– Ты замерзла?
Ну, конечно же, она замерзла и устала и голодная, а я ее мучаю! Почему я такая глупая?
Решение пришло мгновенно:
– Хочешь посмотреть свои фотографии? Помнишь? Я фотографировала тебя тогда у фонтана? – Кира с робкой надеждой заглянула в глаза Марго.
– Не могу вспомнить, когда ты этого не делала. – без тени улыбки ответила Марго.
– Не ерничай. Поедем ко мне в студию, покажу тебе фотографии, напою хотя бы чаем – еды не обещаю – отдохнешь и согреешься. Тем более, что тут до моей студии рукой подать, но если сильно устала и замерзла, то можем поехать на любой маршрутке, тут всего одна остановка.
– Берлога художника? Там все залито проявителем, в беспорядке валяются всякие штуки, названия которых я никогда не смогу выучить, а в чайнике тонна накипи? – Марго вдруг улыбнулась по- настоящему.
– Не такая уж и берлога. И, боюсь тебя разочаровать, там нет разлитого проявителя… Если только немного краски от принтера. Но если хочешь, можем разлить… – Кира все еще настороженно смотрела на Марго. Ей не хотелось, чтобы та согласилась на приглашение только из вежливости или боязни ее обидеть.
– Хорошо. Пойдем. Я действительно замерзла, и не откажусь от горячего чая. Если ты уверена, что он там есть.
– Это все… я? – удивленно спросила Марго, держа в руках свой снимок и обводя глазами студию.
