Но это так просто и ясно, что сомнений просто нет. Даже внутри себя Кира не могла сомневаться, настолько четким было это осознание.
Четким.
Ошеломляющим.
Потрясающим.
Невероятным.
Это так просто… Но…
– Мам… А что ты скажешь, если я скажу тебе, что влюбилась…
– Скажу, что это замечательно или ты ждешь особенной речи?
Кира задумчивым взглядом проследила за матерью, которая стремительно передвигалась по кухне, готовя ужин.
– Честно? – Кира облокотилась на барную стойку. – Не знаю… Просто… Мне кажется, что я влюбилась в женщину…
Тамара Аркадьевна остановилась и внимательно посмотрела на дочь. Она со страхом и тревожным томлением ждала этого разговора, но, даже внутренне подготовившись к нему все равно, с большим трудом ей удалось скрыть свою неуверенность. Тамара Аркадьевна все это время спорила сама с собой. То, что произошло, повергло ее в недоумение, которое постепенно сменилось замешательством. Она совершенно не знала, что делать и что говорить. Как реагировать? Но теперь, вот именно сейчас, взглянув на такую серьезную и разом повзрослевшую дочь, после всех мысленных диалогов Тамара Аркадьевна приняла единственно верное, как ей показалось, решение: не делать из влюбленности дочери события. Влюбилась и влюбилась – ничего необычного. Все влюбляются.
– Это ее фотография уже несколько месяцев висит в твоей комнате? – осторожно спросила она.
Кира смутилась.
– Ага… – При воспоминании о фотографии лицо девушки залила смущенная улыбка. – Ну, так что ты на это скажешь?
Тамара Аркадьевна отерла руки о передник и встала напротив Киры:
– А тебе это так важно? Ты взрослый человек, способный принимать самостоятельные решения.
– Да мам…- тихо ответила Кира. – Мне это важно.
– Сказать по правде, это не совсем то, чего мы с отцом ждали. Мы, конечно, не в восторге, но разве наше мнение что-то изменит? Не думаю. А с другой стороны – ты счастлива и это главное. Ты же счастлива? – она протянула руку и погладила Киру по медовым прядкам.
– Не знаю, мам… Это все так странно и непонятно.
– Да уж… – улыбнулась Тамара Аркадьевна. Теперь она совершенно успокоилась, и все тревожные чувства одним разом улеглись, подавленные таким странным ощущением полной уверенности в себе, своих словах и поступках. – Странно. Ты хочешь совет?
– Хочу.
– Слушай себя. Это, конечно, необычно, но не думаю, что это чем-то отличается от обычных отношений. Два человека испытывают симпатию, взаимное притяжение… Пусть оно и не совсем обычное… Но я думаю, что чувство симпатии одинаковое у всех…
Тамара Аркадьевна старательно обходила слово «влюбленность», оставляя дочери право решать, как правильно называть то, что происходит у нее в душе.
– Мам, я даже не знаю взаимно ли это… И влюбленность ли это. Я никогда ничего подобного не испытывала… Откуда мне знать? Все так запуталось…
– Ты, дочь, все и запутала. И распутаешь только ты сама. Спроси у… нее.
Тамара Аркадьевна вернулась к прерванному занятию.
– Ты что? – Кира удивленно вскинула голову. – А если… вдруг…
– Если бы не маленькое «бы», то бабушка была бы дедушкой. Дочь, я тебя не узнаю… На, почисти морковку.
– Все равно, – упрямо возразила Кира, беря морковку. – Она подумает, что я больная.
– Если она так подумает, значит, она узколобая ханжа, и недостойна даже твоего мизинца. – в гостиную вошел отец. – Ну и зачем тебе такая женщина, которая неспособна видеть дальше своего ограниченного мирка?
Он подошел к жене и, встав рядом, легко прикоснулся губами к ее щеке.
– Папа… Она совсем не такая! – вспыхнула Кира. – И вообще, подслушивать не хорошо!!!
– Ты меня сейчас Кирюш, очень сильно обидела. Неужели у моих девчонок появились тайны? Шепчетесь в уголке, обсуждаете что-то важное, а меня не позвали…
– Прости, пап… Просто твоя умница-дочь иногда сущая глупышка… Начиталась в интернете всяких глупостей… Вы у меня какие-то странные. – Кира недоуменно пожала плечами.
– Просто мы тебя очень любим, – улыбнулась Тамара Аркадьевна.
Кира спрыгнула с табурета и, подойдя к родителям, обняла их:
– И я вас очень-очень люблю! Вы у меня самые замечательные!
Кирилл Михайлович привлек Кирку к себе, и, чмокнув дочь в пушистую макушку, перевел взгляд на жену:
– А дочь-то выросла, а Томочка? Смотри-ка, – отец усмехнулся. – Все-таки влюбилась. Надо же!
А Марго пропала. Каждый день Кира часами ждала женщину на лавочке в парке, но она не появлялась. Тысячу раз Кира решала, что если встретит ее, то непременно расскажет обо всем, и тысячу первый раз, не дождавшись, принимала решение ничего не говорить. Родители, видя метания дочери, мудро не вмешивались, предоставляя ей право решать самой. Они лишь многозначительно переглядывались, когда в очередной раз замерзшая и расстроенная Кирка приходила домой.
– Кирь, ну что у них происходит? – не выдержав, как-то задала вопрос мужу Тамара Аркадьевна. – Ну, сколько можно ходить вокруг да около? От нее уже одни глаза остались!
– Том, ты совсем забыла, что такое первая любовь. – улыбнулся в ответ Кирилл Михайлович. – Давай не будем мешать в полной мере пережить первое по-настоящему сильное чувство. Наша дочь, конечно, очень взрослая, много знает и умеет, но она никогда еще не любила, а тут еще такое пикантное обстоятельство… Ей сложно… Даже в обычной ситуации все может быть не просто… А тут сложно вдвойне.
– Все равно… Зачем столько сложностей? Да-да, нет-нет… И все…
– А если нет?
– А если да? – вопросом на вопрос ответила жена.
Кира встретила Марго только через месяц. Радостная улыбка осветила ее лицо, когда она увидела знакомую фигуру, приближающуюся к лавочке.
– Привет!
– Ты здесь…? – Марго была удивлена. – Привет.
– Как у тебя дела? Я давно тебя не видела. Где ты была?
– Кир… Нам надо поговорить…
Кира молча ждала продолжения. Но острый холодок предчувствия чего-то не очень хорошего скользнул вдоль позвоночника. Именно с этих дурацких слов начинаются все неприятности в этой жизни.
– Хорошо, – улыбка ее померкла, как и радость от встречи. Стало тоскливо и безнадежно.
– Я много думала о том, как тебе это сказать. Мне казалось, что я подготовила тысячу фраз, но теперь они просто вылетели у меня из головы… – тихо начала Марго. – Прости… Но нам больше не нужно видеться…
Кира почувствовала себя оглушенной.
– Почему? – одними губами спросила она.
Марго молчала так долго, что тишина стала звенеть.
– Извини, но я не могу тебе ответить на этот вопрос… – наконец выдавила Марго. – Не спрашивай,
