течет. И лежал рапорт Тимохина без движения неделю, другую, выжидая от лейтенанта конкретных действий.
Лейтенант стал проявлять нетерпение.
— Товарищ майор! Как с моим переводом? — позвонил;
— Ты что не знаешь, что делать? — Седов рявкнул в трубку. — Тебя жизнь ничему не научила? Барьер…
Сколько истратил времени и денег из своей скромной зарплаты лейтенант на поездки в город, на звонки из бюро пропусков, известно только ему и его жене. Но неожиданно вопрос разрешился — надо было заполнять некомплект в городе, и Седов подготовил приказ о переводе.
Служба в городе пошла, у Тимохина успешно: здесь некогда было бездельничать и устраивать выпивки, здесь зашкаливала преступность. Начальство сразу обратило внимание на шустрого паренька, который мог допоздна задержаться на службе и с утра свеженьким, как огурчик, вновь допрашивать свидетелей, потерпевших, преступников, мог подменить коллегу и успеть выполнить его и свою работу. Теперь его не ругали — наоборот, хвалили, на каждом совещании в пример другим ставил прокурор. И у Ильи начался быстрый рост: через год стал старшим следователем — на погонах заблестела третья звездочка; через два его назначили заместителем начальника следственного отделения.
— Надо же! — радовались молодожены.
Семье офицера дали комнатку в общежитии, и молодые супруги приобрели свой первый гарнитур.
Как-то по осени к Тимохину попало дело о мошенничестве на обменном пункте. Он мог передать дело следователю, но, посмотрев — «кинули» фермера, — решил заняться сам.
— Наконец-то продал зерно, — рассказывал чернявый мужичок, поправляя полы куртки. — И решил вложить в доллары… Ведь самая надежная валюта… А они… Падлы…
— Не торопитесь, — успокаивал его Тимохин. — Лучше по порядку. Значит, вы приехали в город…
— Да, и нашел этот обменник.
— Долго искали?
— Он ведь у вас единственный… На первом этаже бывшего универмага…
— Да, там сейчас биржа…
— И вот, вхожу в холл, а мне навстречу один в дубленке и вязаной шапочке — такой сгорбленный.
«Гнутый» определил для себя Тимохин.
— Он: «Не в обменник?» Я: «А что?» Он: «Если баксы купить, то у них курс высокий». — «Это какой же?» — «А у меня дешевле на… Да они еще и проценты за налог сдерут». Я остановился: никогда ведь дело с долларами не имел. А этот парень…
— Гнутый.
— Да, Гнутый: «Сколько у тебя денег?» Когда я назвал, у него глаза загорелись. Я почувствовал что-то недоброе и решил идти в обменник: «Где тут у вас?..» А он дорогу преградил: «Слушай», — достал, как это называется, кнопки нажимаешь, считает.
— Калькулятор.
— «Вот смотри… Купишь у них, всего получишь… А у меня на штуку баксов больше!» Ну, я тут и поплыл… На штуку баксов! Это ж мне топлива на всю посевную… Он: «Дай деньги посмотрю, не поддельные?» Я: «Какие поддельные!» И дал ему пакет. Он развернул. Стал смотреть пачки. Вижу, руки у него трясутся, и сам: «А твои доллары покажь!» — «Счас». Тут сбоку еще один в шапочке появился, но ростом меньше и рот с фиксами: «Он тебе почем продает?» Я ответил. «А я продам дешевле… По…. за бакс… Дай посмотрю деньги, не ворованные?» — и берет у Гнутого. Я: «А твои баксы где?»
— Не торопитесь, не успеваю записывать, — сказал Тимохин.
В кабинете под потолком гудела люминесцентная лампа. Из коридора слышались шаги сновавших людей.
— А да-да, — рукавом вытер пот с лица. — А тут сзади: «Менты!» Я оглянулся — а там лестница на второй этаж. И какие-то мордовороты спускаются.
— В форме?
— Я не успел толком разглядеть. Поворачиваю голову: «Отдавай деньги!» Коротыш мне пакет сует: «На». Думаю: черт с ними, с долларами. И наши деревянные полежат. Япакет за пазуху и ходу от греха подальше. И те в разные стороны. Только перебежал улицу, за киоск, вытаскиваю сверток, открываю — а там бумага. И ни рубля!.. Весь урожай накрылся…
— Успокойтесь. Давайте уточним, что за Гнутый, что за Коротыш… Вы их запомнили?
В тот вечер Тимохин снова задержался допоздна, а приехав домой, рассказал жене:
— Знаешь, как сельского брата дурят… Они каждый рубль < потом зарабатывали, а кидалы за пять минут — и в дамки…
«Искать мошенников у обменника гиблое дело: после такого улова вряд ли там скоро появятся», — подумал Тимохин.
Не куплю, а продаю.
Посыпались звонки. Встречался с людьми и выяснял, покупали ли они доллары у схожих с Гнутым и Коротышом людей.
Одна молодка разговорилась:
— Да это Генка… Он учился со мной в школе… Я у него брать не стала…
— А почему?
— Вы не догадываетесь?
— Не-а…
— Кидала…
— А… Почему ж вы хотите купить у меня?
— Да ну вас!
«Сама промышляет тем же», — подумал Тимохин и, как и другим звонившим, отказал:
— Пока вы собирались, баксы уже ушли…
Когда дежурный втолкнул Гнутого в кабинет Тимохину, тот обрадовался: «Спекся, красавчик!»
Гнутый кричал и отталкивал дежурного:
— Что прицепился?..
Тимохин подтянул телефонный аппарат, набирал номер фермера, чтобы пригласить его на опознание.
— Не потей, старлей! Все равно отпустишь…
Дежурный куда-то убежал, оставив вместо себя сержанта:
— Держи этого гуся и не упусти!
Телефон не отвечал.
— Ну что ж, — Тимохин отодвинул аппарат, — у меня к вам несколько вопросов…
Только захотел их назвать, как зазвенел телефон.
— Сейчас зайду, — опустил трубку.
Начальник райотдела, скрипя сапогами и блестя позолоченными пуговицами и погонами, ходил по кабинету. Вдоль стен дугой выгнулись стулья с бархатными спинками; дуга эта обрывалась кожаным креслом за огромным столом.
«Как маршал!»
— Слушай, это ты роешь по обменнику?!
— Расследую, товарищ полковник…
— Не путай божий дар с яичницей. Расследуют, когда надо посадить. А когда не надо…
— Я не понял вас…
— Как трудно работать с молодежью, которая не понимает… Вот пригласи сюда любого офицера в
