салфеткой вытер с его лица кровь и остатки мыльной пены.
– Ей-богу, это совсем не он!
– Ты уж прости нас, приятель!
– Да, ты уж нас прости, мы гнались за другим…
– Не сердись, такая вышла ошибка…
– Оплошали мы, ты уж извини…
– Да, уж что правда, то правда.
Человек стоял, шатаясь, между двумя кузнецами. Он тихо всхлипывал и сплевывал кровь.
– Что же нам теперь с ним делать?
– Отдайте его парикмахеру! Куда же его еще девать? Беднягу втащили в парикмахерскую и захлопнули дверь.
– Ну вот, где сели, там и слезли!
– Скверно как вышло!..
– Вот он, здесь он! – раздался вдруг пронзительный мальчишеский голос, и толпа снова всколыхнулась.
– Сначала надо проверить, кого зацапали.
– Не повезло тому парню!
– Но зато с этой сволочью мы уж расправимся как следует.
На этот раз ошибки не было. Негодяй, которого разыскивала толпа, спрятался в ближнем дворе на сложенных в углу дровах. Стоя спиной к стене, он держал в руках двухметровый железный прут и размахивал им во все стороны, не подпуская преследователей.
Вид у него был страшный, пот градом стекал по искаженному ужасом лицу, зубы оскалились в злобной гримасе, а глаза шныряли взад и вперед в надежде найти в толпе хоть какого-нибудь приятеля или сторонника.
– Вперед! Хватай его! – раздался крик.
– Бросай палку, сволочь, а не то мы разорвем тебя на куски!
Высокий кузнец, которого все слушались, как командира, вырвался вперед и пошел прямо на ошалевшего от страха беглеца. С неожиданной ловкостью кузнец увернулся от удара, и в тот же миг свинцовая дубинка, опустившись на прут, переломила его пополам. Чьи-то крепкие руки схватили отчаянно отбивавшегося беглеца и стащили с дровяной кучи, тот ударился затылком о стену – его вопль заглушил гул разгоряченной толпы. Но тотчас же на него обрушился град кулачных и палочных ударов, и негодяй совершенно исчез в клубке мужских тел.
Приподнявшись на цыпочках, Мартин старался разглядеть, что там происходит, но это оказалось безнадежной затеей. Мартину было неприятно смотреть, как бьют человека, его даже подташнивало немного, но любопытство одержало верх, и он жадно следил за всем происходящим. Между тем люди перестали колотить долговязого. Ему помогли подняться на ноги. По его разбитому лицу текла кровь.
– Шагай, сволочь!
– Дайте ему еще пинка!
– Правильно!
– Хватит, оставьте его!
– Пусть убирается из нашего города!
Человек вышел из ворот, несколько раз он валился на землю, но его снова поднимали и пинками гнали вперед. Мартин не мог понять, как могло случиться, что долговязый еще жив и даже не потерял сознания.
Толпа повалила по улице, ведя избитого спекулянта к порту. Он вдруг попытался ударить кого-то из шедших рядом, но свинцовая дубинка тотчас свалила его с ног.
– А теперь вставай, сволочь, вперед!
– Да не может он идти, будьте же людьми!
– Не распускай сопли! Вперед, ваше высочество!
– Давайте утопим его в порту!
– Да нет, товарищи, так нельзя!
– Вперед, мерзавец! Шагом марш! – И пинок заставил его плестись дальше.
Мартин выбрался из толпы и, минуя одну улицу за другой, вернулся на рыночную площадь, откуда началась погоня за спекулянтом. У опустевшей бензоколонки стоял его казенный велосипед, Мартин вскочил на него и поехал по направлению к обувному магазину.
«Черт побери, какая жалость, что приходится работать в такой день, когда в городе столько интересного!» – подумал он с обидой.
Мчась на велосипеде по главной улице, Мартин снова встретил толпу. Сотни разъяренных людей заполнили мостовую и остановили весь транспорт.
Впереди шагал кузнец в залатанном синем комбинезоне. Вслед за толпой бежала ватага орущих мальчишек, к которой присоединялись случайные прохожие. Мартину тоже не терпелось побежать за ними, но чувство долга взяло в нем верх над любопытством.
Остановившись у тротуара, он пропустил мимо себя огромную людскую толпу; отдельные выкрики долетали до его ушей.
– Айда в притон, ребята! Разгромим притон!
– Ха-ха-ха, давайте вытащим из притона Синюю Голубку!
– Ты что, спятил? Разве можно так избивать человека!
– Будто уж ты сам не покупал сигарет на черном рынке?
– Никогда в жизни!
– Заткнись, брехун!
– Ребята, шакалы уже бегут из города!
– Мы нашли целый склад ворованного добра: сигареты, велосипедные шины, дамские чулки – все первый сорт!
Ярость горожан пылала с самого утра. Много крови было пролито, много счетов сведено в этот день. Не день – а сплошной взрыв людского гнева.
И натерпелись же люди с тех пор, как немцы арестовали полицию! Жители городка прятались за толстыми дверями, оберегая квартиры всевозможными замками, всякими задвижками и цепочками. Многие завели собак, другие организовали в домах отряды самообороны.
Однако бандиты с каждым днем лютовали все больше и становились все наглее: женщин, решавшихся выйти на улицу после наступления темноты, они раздевали донага, а затем гнали домой в чем мать родила. На следующий день несчастным предлагали выкупить свои вещи за большие деньги на черном рынке. И мужчинам тоже предлагали выкупать за невероятные суммы похищенные у них же велосипеды. Пытавшимся протестовать попросту грозили размозжить голову.
Сначала черный рынок казался безобидным уголком, где можно было купить сигареты, а также дополнительные продовольственные карточки. Но вскоре он превратился в настоящую биржу, где торговали любыми товарами, чаще всего ворованными. Бандиты преспокойно разгуливали на свободе, хотя их знал в лицо каждый встречный. Отряды самообороны делали все, что было в их силах, но бесчинства все равно продолжались.
Датчане, столько раз вступавшие в единоборство с немцами и часто одерживавшие над ними верх, досадовали на себя: неужто им не справиться с жуликами, орудующими на черном рынке, с этой заразой, угрожающей городу и не дающей гражданам спокойно спать по ночам?
– Поколотить бы их разик-другой, – толковали между собой люди, – да кто возьмется за это?
Возмущение росло, оно затаилось в каждом дворе и шипело, точно зажигательная бомба, готовая взорваться в любой миг.
Сегодня утром бомба взорвалась, после того как одна домохозяйка обнаружила, что пропало все белье, развешанное для просушки. Она поспешила на черный рынок и увидела, как спекулянты распродают ее добро еще влажным, прямо из корзины. Ей самой по обыкновению предложили выкупить его, у нее же совсем не было денег. Женщина с плачем побежала жаловаться мужу – одному из рабочих автозавода.
Спустя час восемьсот рабочих, вооруженных дубинками, пошли в атаку на черный рынок. Все это
